Очень интересно было выслушивать Зоины рассказы об опасностях, подстерегавших бродяг в их странствиях. О крошечных, с палец толщиной смертельно ядовитых змейках, атакующих людей с веток в густых зарослях, о землероях, докапывающихся до провианта в сложенных на землю рюкзаках, в слюне которых была зараза, приводящая к сильному, часто смертельному расстройству пищеварения. О лягушках, с перепугу стреляющих струей едкой гадости прямо в глаз. Еще о вьюнках - плавунцах, забирающихся под кожу, бродящих по телу по кровеносным сосудам и выпивающих из человека жизнь.
Немалую опасность для бродяг представляли ссыльные. Немногие из них оказались на Погибели по ошибке или вследствие неудачного стечения обстоятельств. Как правило, эти люди были склонны к насилию, и не отличались доверчивостью. Попытка открыть им глаза на истинное положение дел нередко вызывало подозрение в намерении облапошить новичка. А потом... не все доброжелатели остались живы.
Так что, при встрече с новым поселенцем любой бродяга старался не заводить серьезных разговоров, пока не оценивал собеседника как, по меньшей мере, вменяемого. В общем, ребята резковатые оставались жить там, где поселились. На годик, или менее. А кочевое племя пополняли люди, склонные к сотрудничеству. Это был первый этап отбора. Потом процесс усугублялся длительной жизнью в условиях, где без взаимовыручки оказывалось непросто. Если вообще возможно.
Конкуренции между группами вечных скитальцев не возникало. Скорее наоборот, делились знаниями, сведениями о наличии нужных вещей в тех или иных вымерших становищах. Мужчины находили себе женщин и наоборот, женщины мужчин. Рождались дети, не знающие иной жизни. Складывалось малочисленное, но своеобразное общество охотников, рыбаков и собирателей. Наблюдательных, осторожных и стремящихся приспособиться к окружающему миру. Особи, склонные к насилию, редко задерживались среди них надолго. Они ведь, обычно, не отличаются предусмотрительностью.
***
Дела хозяйственные занимали немного времени, и для обоих оказались необременительны, тем более что барнот повелевал процессами, связанными с земледелием, используя ребят только для доставки грунта. Из горшков теперь торчали не только растения, захваченные Витяном с Земли, но и местные представители ерсучей "агрокультуры". В особо крупных двухсотлитровых емкостях сидели крошечные пока ростки будущих плодовых деревьев. Правда, были сильные сомнения в том, насколько доброкачественные фрукты вызреют на ветвях того, что прорастет из косточек и орешков, но торопиться некуда и можно терпеливо ждать результата. Год прошел в маленьких радостях супружества, а очередной муссон ребята отправились пережидать в пещеры Феофана.
Глава 10 В пещере Феофана
В этот раз тусовка но случаю непогоды была еще круче, чем в прошлом году. Слухи о парне, живущем оседло, передаваясь из уст в уста, расползлись и вызвали интерес. Так что, не окажись Витян с Зоей в месте традиционного сбора бродяг, к нему бы вскоре наведалась неслабая толпа любопытных.
Рассказ о барнотах ни у кого не вызвал недоверия. Бродяги многое видят, и отличаются способностью делать верные выводы, иначе им не выжить. Так что заключение о присутствии на планете местного разумного вида уже созревало, хотя и подспудно, у многих. А здешний Зоин мохнатый знакомец, у которого она с детства выменивала морковки на рыбу, не стал чваниться. Пришел на вежливый зов и был накормлен взрослыми и обласкан несколькими малышами. Оказывается, не один бродяжий ребенок перенял Зоину игру в магазин с "пушистыми зверушками", а среди угощений фигурировали не только вяленые рыбки. Во всяком случае, четвероногий гость ни от чего не отказался и провел время проливных дождей в сухости, сытости и тепле у костра.
А четверо ребятишек принялись за барнотский. За две недели, пока властвовал муссон они научились вполне уверенно обмениваться мыслями с пушистым обжорой, правда, в пределах простейших бытовых понятий. А в том, что в любом месте разумно сообщить местному жителю об отсутствии недобрых намерений, поднести угощение и обменяться новостями, сомнений не было ни у кого. Витяна всерьез позабавило то, с каким вниманием отнеслись эти взрослые дяди и тети к такому, казалось бы, малозначимому обстоятельству, как наличие разума у повсеместно обитающих безобидных зверушек. И к тому, чтобы наладить с ними добрые отношения.
Где-то на краю сознания вертелась мысль о том, что эти ерсуки могут сильно изменить жизнь бродяг, но все затмевали маленькие радости семейного бытия и удовольствие оттого, что после длительного периода уединенной жизни наступил момент, когда многие незнакомые, в общем-то, люди находятся вокруг. Едят, спят, разговаривают. Человек, все-таки, существо стадное. Или стайное. Ну, или общественное, в конце концов.
- Скажи, Витян, сколько человек сможет прокормиться в твоем лагере? - Как-то спросил Зойкин женатый брат.
С десяток, пожалуй. А что, есть желание осесть?
- Когда жена на последних месяцах беременности или ребенок еще даже не ползает, переходить с места на место не очень-то приятно. - Парень поворошил угли и положил в огонь несколько сухих хворостин. Понятно, есть желание поговорить.
- Ну, если речь идет о приюте для семейств с малышами, то милости просим к нам. Просто вам надо рассчитать маршрут так, чтобы в нужное время оказаться на нашей стоянке, или у реки в пределах досягаемости моего катамарана. Свяжемся по рации, да и заберем вас. - Витян не видит серьезных затруднений.
- Спасибо. Через полгода нам это будет кстати.
- А нас вы приютите? - Женщина явно уже на последних неделях, и выглядит встревоженной.
- Без проблем, Агата. - Зойка обнимает спросившую. Видно, что давно знакомы. Вообще, бродяги Витяну нравятся. Судя по разговорам, часто выручают друг друга.
- А вот что мне непонятно, - решает он продолжить тему, - ведь ваше путешествующее племя наверняка знает, почитай все опасности мест, в которых кочует. Хищников, ядовитости разные, ну и всякое такое, что можно обойти, или от чего нужно отбиться. Разве нет подходящих мест, где не свирепствуют болезни, чтобы можно было там постоянно жить?
- Только Филарет Торнфильд умудрился до старости просидеть на одном месте. - Вспоминает Джессика, бодрая такая сухопарая старушка. - Он сюда попал уже немолодым, чудак был.
- Вы с ним встречались? - У Витяна возникло предчувствие озарения.
- И еще как. Двух мальчишек от него родила. Феоктист сейчас со своей семьей в Лощине Скопидомов дожди пережидает, а Захарка со старшими внуками на лодках ушел по рекам на север, в места, до которых муссон не достает.
