— Мистер Лакмен, — резко сказала Юли Маркс, — вы должны поставить документы на Беркли, единственную недвижимость в Калифорнии, которая у вас имеется. — Она и остальные члены группы внимательно наблюдали за тем, как он положил в лоток большой конверт. — Надеюсь, вы его проиграете и никогда больше здесь не появитесь.
— Вы — откровенны, — криво улыбаясь, заметил Лакмен. Выражение его лица приобрело большую твердость и наконец застыло.
Пит подумал: он решил наказать нас. Понял, что любит нас не больше, чем мы его.
Это будет грязное, трудное дело.
— Беру назад свое предложение, — заявил Лакмен. — О передаче вам документов на города вне Калифорнии. — Взял колоду пронумерованных карт и начал ее мастерски тасовать. — По причине вашей враждебности. Понятно, что не может быть и намека на сердечные отношения.
— Так оно и есть, — отозвался Ремингтон.
Другие не проронили ни звука, и Лакмену и Питу было ясно, что думали они так же.
— Берите карты на первую Игру, — объявил Кэльюмайн и взял карту из перетасованной колоды.
Джером Лакмен думал так. Эти люди заплатят за такое отношение. Я появился здесь законно и достойно; свою долю получил, и они ее не вернут.
Наступила его очередь брать карту, он взял — выпало число «семнадцать». Про себя отметил: счастье вновь на моей стороне. Закурил изысканную сигарету, откинулся в кресле и принялся наблюдать, как другие брали карты.
Очень хорошо, понял Лакмен, что Дэйв Мютро отказался прийти сюда. Ясновидец был прав — они действительно пустили в ход ЭЭГ, они могли бы лишить его всех прав.
— Очевидно, вам ходить первому, — сказал Кэльюмайн. — С вашими семнадцатью вы — большой человек. — Как и остальные, он, вероятно, пасовал.
— Удача Счастливчика, — обратился к ним Лакмен, берясь за металлическое круглое вращающееся устройство.
Наблюдая краем глаза за Питом, Фрея Гейне думала: выйдя отсюда, он и она поцапались, а когда Кэрол вернулась, было видно, что плакала. Все слишком плохо, позлорадствовала Фрея.
Ей стало понятно, что партнерами в Игре они быть не смогут. Кэрол не свыкнется с меланхолией Пита, его ипохондрией. А в ней он не найдет женщины, которая с ним поладит. Я знаю — переступив через Игру, он ко мне вернется. Он должен будет так поступить, иначе эмоционально сломается.
Подошла ее очередь. Первичный раунд игрался без элементов блефа, пользовались вращающимся кругом, который все видели, а не картами. Фрея сделал поворот — получила четверку. Проклятье, подумала она, передвигая фишку на четыре деления вперед. Что привело ее к печально знакомому квадрату с надписью: «Акциз на оплату налога в сумме 500 долларов».
Молча она заплатила; Дженис Ремингтон, банкир, приняла банкноты. Как я напряжена, подумала Фрея. И все здесь напряжены, включая Лакмена.
Кто из нас, спрашивала себя Фрея, первым вызовет Лакмена на блеф? Кто дерзнет? А если ему бросят вызов, то ждет ли их успех? Не ошибутся ли? Сама она отшатнулась от подобной мысли. Только не я.
Это сделает Пит, решила она. Он будет первым; он действительно ненавидит этого человека.
Наступила очередь Пита; он сделал оборот — выпало число «семь», и вот он передвигает свою фишку. Лицо ничего не выражает.
Будучи в каком-то смысле бедняком, Джо Шиллинг имел старинный, своенравный, капризный аэромобиль, который назывался Максом. К сожалению, аэромобиля поновее позволить себе он не мог.
Сегодня, как обычно, Макс оспаривал все отдаваемые ему указания:
— Нет, на побережье не полечу. Можете идти пешком.
— Я тебя не прошу, я тебе приказываю, — втолковывал аэромобилю Джо Шиллинг.
— А что у вас за дела на побережье? — с привычной уверенностью спросил Макс. Однако двигатель его заработал. — Прежде чем отправлять меня в такой путь, — пожаловался он, — мне нужен ремонт. Почему вы меня как следует не обслуживаете? Другие ухаживают за своими машинами.
— Тебя не стоит обслуживать, — огрызнулся Джо Шиллинг, забравшись в аэромобиль и устроившись за штурвалом, и тут вспомнил, что забыл взять попугая Эоре. Чертыхнувшись, приказал: — Без меня не уезжай; мне нужно вернуться и взять с собой кое-что.
Выйдя из машины с ключом в руке, он зашагал к магазину грампластинок.
Когда вернулся с попугаем, аэромобиль промолчал; очевидно, он смирился. А может, что-то заело в артикуляционной цепи.
— Ты еще здесь? — обратился к аэромобилю Шиллинг.
— Конечно. Разве не видите?
— Доставь меня в Сан-Рафаэль, Калифорния, — велел Шиллинг.
Было раннее утро, и, вероятно, удастся застать Пита на его временной квартире.
Прошлой ночью позвонил Пит и сообщил о первой встрече со Счастливчиком Лакменом. Едва услыхав печальный голос Пита, Джо уже знал результат Игры: Лакмен выиграл.
— Дело в том, — рассказал Пит, — что у него теперь два документа на недвижимость в Калифорнии, поэтому ему больше нет необходимости рисковать Беркли. Он может выставить документ на другую недвижимость.
— С самого начала тебе следовало бы привлечь меня, — сказал Шиллинг.
Помолчав, Пит разъяснил:
— Да, но возникло небольшое затруднение. Кэрол Хоулт, моя новая жена, считает себя хорошим игроком в блеф.
— Так оно и есть?
— Играет хорошо, но…
— Но все же ты проиграл. Завтра утром я выеду на побережье.
И вот, как обещано, он выезжает с двумя чемоданами личных вещей, попугаем Эоре, — готовый играть против Лакмена.
Жены, подумал Шиллинг. Больше забот, чем выгоды. Экономические стороны наших жизней не должны бы сливаться безнадежно с сексуальными; это слишком все усложняет. Виноваты титаняне и их желание разрешить наши трудности универсальным путем. А достигли они только того, что еще больше запутали нас в трудностях.
Пит больше не упоминал о Кэрол.
Направляя аэромобиль в светлеющее утреннее небо штата Нью-Мексико, Шиллинг размышлял о том, что брак всегда главным образом представлял собой экономическую сущность. Это не изобретение вагов; они усилили проявление существующего положения. Брак должен был иметь отношение к собственности, линиям наследования. И сотрудничества по линии карьеры. Все это ярко проявилось в Игре и ее главенствующих условиях; в Игре открыто имели дело с тем, что ранее скрывалось.
Заработала радиосвязь, и к Шиллингу обратился мужской голос:
— Говорит Китченер. Мне сообщили, что вы покинули пределы моего байнда. Почему?
— Есть дело на Западном побережье. — Его раздражало, что байндмен региона обязан следить за ситуацией на месте и влиять на нее. Но это был полковник Китченер, суетливый, престарелый, напоминающий старую деву отставной офицер, совавший нос в дела всех и вся.
