— Есть дело на Западном побережье. — Его раздражало, что байндмен региона обязан следить за ситуацией на месте и влиять на нее. Но это был полковник Китченер, суетливый, престарелый, напоминающий старую деву отставной офицер, совавший нос в дела всех и вся.
— Я вам разрешения не давал, — с интонацией обиды подчеркнул он.
— И вы, и Макс не давали.
— Кто-кто? — рявкнул Китченер. — Я, может быть, и не разрешу вам вернуться в мои владения, Шиллинг. Мне удалось узнать, что вы направляетесь в Кармел, чтоб принять участие в Игре, и, если вы такой же хороший игрок, как все эти…
— Как все эти — кто? — вырвалось у Шиллинга. — Это еще нужно доказать.
— Если вы вообще в состоянии играть, — заявил Китченер, — вы могли бы играть у меня.
Следовательно, большая часть замысла просочилась наружу. Шиллинг вздохнул. Вот одна из отрицательных сторон уменьшившегося народонаселения — планета превратилась во что-то вроде обширного городишка, где все между собой знакомы и вмешиваются в дела друг друга.
— Вы бы могли поиграть в моей группе, — предложил Китченер. — А потом, обретя былую форму, играйте против Лакмена. В конце концов, если вы не в форме, вы не принесете никакой пользы своим друзьям. Разве не так?
— Я могу быть не в форме, но не до такой же степени.
— Сначала вы отрицали, что находитесь в форме, а теперь отрицаете, что не в форме, — подытожил Китченер. — Вы ставите меня в затруднительное положение, Шиллинг. Я разрешу вам выехать, но надеюсь, что, если вы действительно проявите свой прежний талант, частицу его вы оставите за нашим столом, хотя бы из чувства преданности своему байндмену. Привет!
— Привет, Китч! — ответил Шиллинг и выключил радиосвязь.
Итак, поездка на побережье уже обеспечила ему двух врагов — аэромобиль и полковника Китченера. В конце концов, полковник прав; если бы у него проявились такие таланты в Игре, то их нужно бы направить на пользу своего байндмена, а не кого-то другого.
Вдруг заговорил Макс:
— Видите, во что вы влипли? — Вопрос прозвучал как обвинение.
— Правда — мне следовало бы посоветоваться со своим байндменом и получить его разрешение, — согласился Шиллинг.
— Вы надеялись незаметно улизнуть из Нью-Мексико, — продолжал Макс.
— Правда, — кивнул Шиллинг.
Да, начало — самое что ни есть скверное.
Расхаживая по все еще не освоенной сан-рафаэльской квартире, Пит Гарден подпрыгнул от удивления при виде всклокоченных каштановых волос на голове и обнаженных мягких плеч, таких вечно зовущих — а уж потом вспомнил, кто она и что произошло прошлым вечером. Не будя ее, он встал с постели и в пижаме направился в кухню за пачкой сигарет.
Второй калифорнийский документ проигран, а Джо Шиллинг находится в пути из Нью-Мексико; вот как обернулось, вспомнил он. А теперь у него есть жена, которая… Насколько точно удалось определиться по отношению к Кэрол Хоулт Гарден? Было бы хорошо это знать до прилета Джо Шиллинга. А появиться Джо может с минуты на минуту.
Пит закурил, поставил на грелку чайник. Чайник стал благодарить его, но Пит прервал излияния:
— Молчи. Жена спит.
Чайник послушно закипал в тишине.
Кэрол ему понравилась; она мила и, по большому счету, львица в постели. Все так просто. Впрочем, не так уж страшно мила; многие его жены были так же хороши в постели — и даже лучше, и нравилась она ему умеренно; все, связанное с его чувствами, соответствовало реальности. А ее чувства, наоборот, оказались чрезмерными. Для Кэрол этот новый брак являлся вызовом ее личности и престижу. Как женщине, жене, игроку в Игре. А это очень многое значило.
Под окнами квартиры тихо играло двое детей Мак-Клейнов; до него доносились возбужденные, приглушенные голоса. Подойдя к кухонному окну, Пит выглянул и увидал их — мальчика Келли и девочку Джессику, занятых какой-то игрой в ножик. Поглощенные этим занятием, они позабыли обо всем остальном — о своем байндмене, о пустом, прибранном машинами городе…
Интересно, как поживает их мать, подумал Пит. Патрисия Мак-Клейн, чья история ему известна…
Вернувшись в спальню, он взял одежду, отнес ее на кухню и тихо, не беспокоя Кэрол, оделся.
— Я готов! — вдруг выпалил чайник.
Пит снял его с горелки, начал готовить растворимый кофе, но затем передумал. Посмотрим, станет ли миссис Мак-Клейн готовить завтрак своему байндмену, подумал он.
Оглядев себя в полный рост перед зеркалом ванной, он пришел к выводу, что выглядел если не ошеломляюще, то, по крайней мере, соответственно. А затем бесшумно вышел из квартиры из по лестнице направился на первый этаж.
— Детки, привет, — поздоровался он с Келли и Джессикой.
— Привет, мистер байндмен, — поглощенные своим занятием, пробормотали они.
— Где можно увидеть вашу маму?
Оба указали.
Глубоко вдыхая сладкий воздух раннего утра, Пит быстрыми шагами пошел в нужном направлении — голод чувствовался и явный, и скрытый.
Макс, аэромобиль, приземлился у бордюра возле многоквартирного дома в Сан-Рафаэле, и Джо Шиллинг, с трудом соскользнувший с сиденья, вручную открыл дверцу и вышел наружу.
Он нажал нужную кнопку, и с ответным жужжанием открылась массивная дверь подъезда. Тщательно закрыв ее, чтобы не вошли посторонние (хотя откуда им взяться?), Джо направился наверх, что-то бормоча себе под нос.
Дверь квартиры оказалась открытой, но поджидал его не Пит Гарден, а молодая женщина с растрепанными каштановыми волосами и сонным выражением лица. Она спросила:
— Кто вы?
— Друг Пита. А вы — Кэрол?
Она кивнула, поплотнее запахнув халат.
— Пита здесь нет. Я только что встала, а его нет; где он, не знаю.
— Можно войти? И подождать?
— Если угодно. Я собираюсь завтракать.
Она пошла на кухню, Шиллинг за ней. Кэрол принялась поджаривать себе бекон, Джо ее рассматривал.
Чайник сообщил:
— Мистер Гарден был здесь, но ушел.
— Сказал, куда? — спросил Шиллинг, обращаясь к чайнику.
— Выглянул в окно и ушел.
До вмонтированного в чайник рашмора многое не доходило, поэтому он мало чем мог помочь.
Шиллинг сел за кухонный стол.
— Как дела у вас с Питом?
— О, первый вечер прошел ужасно, — поведала Кэрол. — Мы проиграли. Пит до того расстроился из-за этого, что… Слова не сказал, пока мы добирались сюда из Кармела, и даже после того, как доехали, со мной почти не разговаривал — видно, решил, что виновата я. — С грустным видом она повернулась к Джо Шиллингу. — Просто не знаю, как мы поладим; Пит производит впечатление чуть ли не… самоубийцы.
— Он всегда такой, — успокоил ее Шиллинг. — Не вините себя.
