- Премьер-министр, я вам аплодирую!
- Таким образом, мы в курсе военных приготовлений сангов. И мы были потрясены, обнаружив, что противник будетготов к полномасштабной агрессии через несколько лет.
- Ах вот оно что! И поэтому вы согласились ускорить подготовку в войне? Посол !юрк получила приказ не допуститьразрешения Жианцзе. Сангам понадобится Casus belli [3], когдаони завершат свои приготовления. !юрк в своих посланияхубеждала руководство начать вторжение, как только флот будетк этому готов. Но сейчас резко изменилась политическая ситуация, и !юрк рекомендует отсрочить нападение. Она подозревает, что нынешняя инкарнаций способен до такой степени дискредитировать институт власти Гьялпо Ринпоче, чтонаше Общество развалится без помощи сангов.
- Это невероятно! - возмутился Джигме и сложил руки в мудруизумления.
- Увы, Джигме, Ты прав, - мрачно подтвердила Тайсуке.- Они строят модели нашего общества, опираясь на примерыдеспотизма из их собственного прошлого. Где им понять, что драгоценный король - это не деспот, не абсолютный монарх, а просто обладатель великой мудрости, за которым другие следуют по собственной воле. Но ведь мы не будемубеждать !юрк в том, что она не права в своей оценке,ты согласен? Чтобыстимулировать рациональное мышлениеу сангов, годятся любые средства.
- Но ведь она клевещет! А поощрять клевету на инкарнациюнедопустимо!
Тайсуке увещевающе подняла палец:
- Санги делают собственные выводы/ и начни мы протестовать, сразу выяснится, что их шифровки перехватываются.
В мозгу Джигме клокотал бессильный гнев:
- Ну что за варвары! Я пытался им глаза раскрыть, а они…
- Ты им показал истинный путь, - перебила Тайсуке. - Они не пожелали встать на него. Но это - их собственная карма.
Джигме дал себе слово, что не пожалеет труда и убедит !юрк признать миссию инкарнаций. Эта миссия - назидание.
Назидание… Он вспомнил панический ужас на лице стоявшего на коленях послушника, вопль инкарнации в момент оргазма, свою собственную отчаянную попытку усмотреть в этом какой-то урок. А что сказала бы !юрк, разыграйся эта сцена у нее на глазах? .
На ночь он забрался в медитативный ларь, полный решимости изгнать демона, грызущего его витал. «Похоть дает почву, на которой расцветают другие страсти, - бормотал он слова молитвы. - Похоть - как демон, пожирающий все благие деяния в мире. Похоть - гад ядовитый, притаившийся в цветущем саду; приходящего в поисках воды он убивает ядом»..
Но все было вотще. Потому что думать он мог только о Гьялпо Ринпоче, чье красивое тело ритмично двигалось в сумраке зала совещаний.
Над садами разнеслись стоны рагдонгов, а потом зазвучали пьяные крики и аплодисменты. Начинался Фестиваль пьес и опер. Члены кабинета министров и другие высокопоставленные чиновники праздновали в Алмазном павильоне, летнем дворце инкарнации; там, посреди благоухающего цветами медитативного парка, был построен театр под открытым небом. Белая кружевная фантазия, украшенная статуями богов и мачтами с молитвенными флажками, купалась в бьющих с вершины холма лучах прожекторов.
Кроме придворных, там присутствовали личные апостолы инкарнации, набранные им за семь месяцев правления: послушники и монахини, дубтобы и налйопры, полоумные отшельники, психи-шарлатаны и медиумы, беглые преступники, рабочие космопорта… и все поголовно были пьяны, и все клялись идти коротким путем, куда бы он ни вел.
- Отвратительно, - говорила доктор О'Нейл. - Мерзость. - Она в бешенстве терла пятно на парчовом платье - кто-то обрызгал ее пивом.
Джигме молчал. Со сцены летел грохот цимбал - там упражнялся оркестр. Мимо Джигме, шатаясь под тяжестью автобичевалки, прошли трое послушников. Праздник должен был начаться с порки множества преступников, а потом они - те, кто сможет двигаться, - присоединятся к пирующим. А первая опера разыграется на залитой кровью сцене.
К Джигме шагнула доктор О'Нейл:
- Инкарнация попросил меня предоставить ему доклад на тему о нервной системе человека. Хочет изобрести машину, которая будет причинять боль телу, не нанося увечий.
Сердце Джигме наполнилось горькой тоской - оттого, что подобные новости его уже нисколько не удивляли.
- Зачем?
- Естественно, чтобы наказывать преступников. Всеведущий сможет придумывать самые свирепые кары, и ему уже не будут докучать бродящие по столице орды калек.
- Разве можно приписывать Гьялпо Ринпоче грязные мотивы? - попробовал возмутиться Джигме.
Доктор О'Нейл лишь бросила на него сквозящий цинизмом взгляд. Позади нее молоденький монах с хохотом проломился через зеленую изгородь; его преследовали две' женщины С бичами. Когда они убежали в темноту, О'Нейл произнесла:
- Что ж, по крайней мере у них будет одним поводом бесноваться меньше. Бескровные зрелища не так возбуждают.
- И то хорошо.
- У сорок второго есть все, чтобы стать самой удачной инкарнацией в истории. - Глаза О'Нейл сузились от гнева, поднялся кулак с побелевшими от напряжения костяшками. - Самый умный, самый предприимчивый… Контакт с Библиотекой - лучший за века… И поглядите, как он обращается со своими дарованиями!
- Спасибо за комплимент, доктор.
О'Нейл с Джигме аж подпрыгнули. К ним приблизился, легко ступая по летней траве, Инкарнация, в одном лишь белом рескьянге да с подаренной верующими гирляндой цветов на шее. Как всегда, за его спиной возвышался Кунлегс, его мышцы попеременно дергались.
Джигме высунул язык и склонился.
- Ну и как там наша машина для наказаний? - спросил инкарнация. - Что-нибудь делается?
- Да, всеведущий. - Голос выдал смятение, охватившее доктора О'Нейл.
- Я хочу, чтобы эта работа к Новому Году была закончена. И не забудьте установить мониторы - чтобы медики сразу поспешили на помощь, если жизнь наказуемого окажется под угрозой. Мы вовсе не желаем нарушать запрет Шакьямуни на смертоубийство.
- Всеведущий, все будет сделано.
- Спасибо, дОктор О'Йейл. - Он протянул руку, чтобы благословить. - Знаете, доктор, вы для меня - как родная мать. Ведь это вы ласково и терпеливо опекали меня, пока я находился в утробе. Надеюсь, это признание вам приятно.
- Если вам приятно, всеведущий, то и мне приятно.
- Мне-то приятно. - Инкарнация опустил руку. Он вроде бы улыбался, но в сумерках Джигме не мог различить его лица. - За заботу обо мне вас будут чтить многие поколения. Обещаю, доктор.
- Благодарю, всеведущий.
- Всеведущий! - раздался голос в той стороне, где шла пирушка. Облаченный в шафрановый зен простого монаха, по траве шагал новый государственный оракул. Глаза на худом аскетичном лице сверкали от ярости.
