Пшеничные поля, лежащие по обе стороны дороги, тянулись до горизонта. Поднятые ветром золотые волны медленно катились по ним, и на ум приходило банальное сравнение с морем. В вышине загудело. Самолет, не иначе. Полуторка резко вильнула, съехала в неглубокий овражек - слава Аллаху, он оказался рядом. Пыль быстро рассеялась. Вдруг повезло и машину не засекли по мучнисто-серому облаку?
- Ну что пригорюнился? - повернулся к парню резидент, посмотрел пристально. Легкая усмешка тронула его губы. - Жалеешь небось, что со мной связался?
- Жалею, - не стал врать Коля.
- И правильно. Но поезд ушел, и у нас один путь - идти до конца. Или мы им праздник испортим - сейчас вот, с одного удара, с наскоку, - или нас самих в жернова. Усек?..
Замолчали, и, несмотря на работающий мотор, стало слышно, как тарахтят цикады, пиликают кузнечики и самозабвенно заливается в небесах жаворонок. Будто и нет никаких инопланетян, никаких гэбистов и погони.
- Ну, посидели, и хватит. Надо рвать когти, иначе никогда не оторвемся. - И Бастан нажал педаль газа.
...Их бомбили у моста.
Мобильная группа из Ленинополя не поспевала, вертолеты побарражировали над степными дорогами, сожгли горючее и полетели заправляться. Засекли одинокий грузовичок летчики и получили приказ на его ликвидацию.
Ради ТАКОГО случая Органы готовы были подставиться, явно нарушив правила игры - как-нибудь отбрехаются: мол, учебный вылет, неисправность бомболюка. "Стрелочников" придется отдать на растерзание. А если уж совсем припрут к стене, можно повиниться: да, нарушили Договор против воли, всему виной самоуправство краевого Управления - рубите повинные головы, только многострадальную отчизну не трожьте!..
Пилоты-гэбисты, посаженные в обычный армейский самолет, не были специалистами по бомбометанию. "Ковер" из стокилограммовой лег на большой площади. Взрывной волной грузовичок опрокинуло. Вышибло стекла, поранив Бастану лоб и руки, а Коле - плечо. Сломало несколько досок кузова. Осколки пробороздили крышу у кабины, попортили радиатор, срезали правую фару. И все.
Бастан и Коля бросили машину и перебежками-перекатами устремились к реке - пытались спрятаться в плавнях. Не успели. Самолет пошел на второй заход, заработали пулеметы и носовая пушка.
- К мосту! - гаркнул резидент.
И они рванулись туда. Разрывы снарядов и пулеметные очереди подняли густое облако пыли. Беглецы задыхались, давились кашлем, разрывая гортань и горящие огнем легкие. Бастан схватил парня за рукав и волок за собой. Он бежал зажмурившись, он и так видел цель, обладая природным интроскопом и силой. Коля же ничего не видел и не слышал. И если б не резидент, он наверняка давно бы уже свалился на землю, хрипел, не в силах набрать в грудь достаточно воздуха, и в ужасе тер залепленные пылью глаза.
Вокруг все рвалось, свистело и щелкало. Гэбисты вели плотный огонь по предательски распухшему облаку пыли. Развернувшись за мостом, они с отчаянием обреченных продолжали расходовать боезапас, сделали круг, вернулись на четвертый заход, прошли на бреющем и наконец расстреляли все. Остаток пуль и последняя пара снарядов ушли в мост, который дрогнул, но устоял.
Возвращаться на аэродром летчикам было страшно. Они покружили еще, пытаясь обнаружить тела, но так никого и не разглядели. Беглецы в это время находились под мостом, стоя по горло в воде.
Наконец самолет улетел. Парень, отплевываясь, снова и снова окунался с головой - смывал с себя пропитанную потом пыль. Бастану было жаль терять драгоценные минуты, но он понимал: Коле надо прийти в себя.
10
Член Президиума Политбюро ЦК Впадин устало опустился в обтянутое черной кожей кресло. Целый день он мотался с приема на прием, с заседания на заседание. Много пил в буфетах, почти не ел - какой-то жалкий бутерброд с севрюгой не в счет - и ничуть не пьянел. Настолько велико было нервное напряжение.
"Нет ни сил, ни желания звонить домой. Жена, наверное, уже икру мечет. Чего не бывает с нашим братом-цекистом... И дочь не спит, ждет, когда папанечка вернется в родные пенаты. Что-то нездоровое есть в этой любви... Постоянно думаю о ней, она, в свою очередь, все время тянется ко мне, едва замечает мать и совершенно не интересуется сверстниками", - думал он, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей.
Тучи над его головой сгущались уже не первый месяц. Он чувствовал это по поведению соратников, помощников, даже простых охранников, секретарш и уборщиц... Ну и, конечно, по отношению Хозяина. Или это только кажется? У страха глаза велики? Нет, Коба явно готовит очередную чистку верхов. Сразу после Проверки. Или через год, но никак не позже.
Почему копают именно под него? Берия имеет зуб абсолютно на всех и готов пустить по "конвейеру" любого - весь вопрос в том, кого отдаст ему на сей раз Коба. А Хозяин на этот счет абсолютно непредсказуем. Ведь разделался же в свое время с любимцем Никитой - и вроде бы ни с того ни с сего...
Впадин еще не так давно с любопытством задумывался о том, какие ощущения испытывает партийный сановник, чувствуя, что земля начинает гореть под ногами. Тогда как раз надвигалось снятие очередного "оппортуниста" Кулакова. Теперь Впадин знал ответ на вопрос. Когда земля горит, это... Это...
Он открыл бар, замаскированный дубовой панелью, и налил в стакан "Наполеона". Коньяк замечательно пах и на просвет был прекрасен - блики играли в янтаре. "Интересно, кто будет после меня вот так же сидеть в этом кабинете и разглядывать люстру сквозь коньяк?" - подумал Впадин, и его внезапно охватил ужас. Рука затряслась, пришлось поставить стакан, чтобы не разлить.
"Может, гробануть... всех? Ведь Проверка как-никак... Другого случая не будет целых одиннадцать лет. А у меня и вовсе никогда. Пока еще что-то могу, над чем-то властен... Скоро же стану НИКЕМ. НИКЕМ... НИКЕМ... - словно удары колокола. - Неужто не осмелюсь?"
Коньяк прокатился через гортань и пищевод и обжег склеившийся от голода желудок. Опьянение пришло на сей раз быстро, но от этого не полегчало. Вместо легкой эйфории, как нередко бывало, у Впадина начался приступ черной меланхолии. Он через силу заставлял себя бодриться: "Спляшем ламбаду на костях Дядюшки Джо? Как? А? Не слабо? - Ему было страшно. Так страшно, как еще никогда в жизни. - Слабо. Еще как слабо..."
Мир перекосился. Его, секретаря курсового комитета комсомола, первого секретаря горкома ВЛКСМ, завотделом горкома партии, второго секретаря обкома, замзавотделом ЦК, кандидата в члены Политбюро, наконец, члена Президиума Политбюро ЦК, ответственного за сельское хозяйство, Витьку Впадина просвечивали, его осудили, его скоро уберут. Очень скоро.
"На очередном повороте (каком по счету?) я не попал в струю, вовремя не перестроился, не угадал, не предвосхитил предстоящего кульбита, сделанного Кобой на съезде, хотя все так же преданно смотрел в рот вождю, - и вот результат. До смешного просто: не сумел продумать партию на десять ходов вперед. Не уловил новой тенденции, не учел опыт истории. Крестьянская морда... Сермяжная... Витя-тракторист... Так и не научился думать как следует, ох не научился...
