Ее охватила неприятная слабость, одновременно она почувствовала тупое давление в височной области. Она нащупала кресло. Упала в него и с криком вскочила снова. Уставилась на твердый, холодный предмет, который лежал на обивке. Кусок пемзы. Должно быть Веккер положил ее туда, а потом забыл.
Анне побежала обратно в свою каюту. Она надела пижаму и села на край ванны. Ее ноги словно свинцом налились, а голова раскалывалась, но, словно под гипнотическим принуждением, она снова вытянула руки. Терпеливо ждала! Но явление прошло. Немного позднее сон окончательно вступил в свои права.
Анне проснулась с сильными головными болями. Перед ее комнатой зашуршали шаги. Где-то хлопнула дверь. Затем раздался голос. Пение, прерванное странным бульканьем и кряхтением. Прошло немного времени, прежде чем она догадалась, что значат эти звуки: Веккер умывается.
Анне чувствовала себя уставшей и разбитой, словно она только что сейчас прилегла. Она повернулась на живот и прижала руки к вискам. Она смутно почувствовала, что должно быть произошло что-то из ряда вон выходящее. Разве она только что не носилась взад-вперед по мостику?
Она поднялась и открыла свой шкаф с медикаментами, взяла две таблетки и проглотила их, запив минеральной водой. Ее руки дрожали, когда она поставила графин обратно на стол.
Что она искала на мостике? Как бы она не пыталась, ее мысли вращались лишь вокруг осколка пемзы. Она пожала плечами и начала одеваться. Возможно, все это ей лишь приснилось?
Веккер в это утро был в отличном настроении. Дверь ванной закрылась с громким стуком. Он пронесся по коридору. Немного позднее он занялся на кухне. Загромыхала посуда, засвистел чайник.
Мысль о том, что через несколько часов она будет сидеть рядом с Веккером в вертолете и должна будет проводить с ним поучительную беседу, вызвало у Анне неудовольствие. Она знала, что она добьется успеха лишь если крепко схватит его за горло, если она докажет ему, что он вызывал напряженность, которая угрожала целостности группы. Но он бы едва ли удовлетворился ролью терпеливого слушателя. Он красноречив, и он будет утверждать, что, не считая нарушения дисциплины, о котором он искренне сожалеет, все в полном порядке. Что он, пардон, видит призраков.
Но, больше чем сложного диалога, она опасалась второй возможности. Сразу же после старта «Пацифики» Веккер начал ухаживать за ней. Впрочем, с обезоруживающей смесью наивности и мужской уверенности в себе — в этом он, кажется, имел талант. Или был очень натасканным. Ей еще как-то удалось отправить его на запасной путь. Но она не знала, как долго он на нем останется. И если он воспользуется разведывательным полетом, чтобы объясниться? Тогда возникнет ситуация, которой ей было бы лучше избежать.
С другой стороны: она была не только врачом, но и психологом, и ее задача состояла в том, что обеспечивать целостность группы. Исходя из основательного анализа характеров команды, она должна была давать консультации руководителю экспедиции, наблюдать за его методами управления и давать ему указания, как он мог улучшить их. Она должна была изучать поведение спутников и «заранее высчитывать», как они поведут себя в критических ситуациях. Она должна была улавливать настроения и разряжать напряженную обстановку, усмирять темпераменты, льющиеся через край и изгонять дурное настроение. Короче, ее задача как психолога была одним из кибернетических регуляторов, который удерживал систему «Команда «Пацифики»» в психическом равновесии.
Могла ли она сейчас, когда впервые появились трудности, уклониться, забросить свои задачи, только потому что она плохо спала и висках было странное давление?
Это было бы не только смешно, но и с точки зрения тактики глупо. Она знала, что ее хоть и ценили как врача, но ее функции как психолога, казались спутникам, исключая, пожалуй, Бронстайна, излишними. Вестинг частенько называл ее «Мисс очистительница душ» насмешливо. «Фройляйн жестянщик душ» — титул из уст Далберга.
Если она хотела добиться признания, если она хотела влиять на коллектив, она должна была настоять сегодня. И она настоит!
С таким твердым намерением Анне направилась после завтрака в шлюзовую камеру, где Веккер осуществлял контрольный осмотр вертолета.
— Allons, Monsieur,[2] — сказала она с наигранным нетерпением, — никаких отговорок на усталость!
Когда Анне проснулась, когда снаружи было темно, но вертолет больше не летел сквозь туман. Справа и слева от него громоздились ржаво-бурые, плоские образования. Наискось перед носовой частью зияла пропасть. Высоко над стеклянной кабиной пилота светились узкие, серебристые полосы. Анне потребовалось несколько мгновений, пока она поняла, что означают эти полосы: небо.
— Где мы?
Веккер встал на колени на своем кресле. Он управлял одной рукой, в другой у него была инфракрасная камера.
— В подземном мире! — Его голос звучал триумфально. — Точнее сказать, на пути туда…
Он указал головой на второе устройство управления.
— Возьмите, пожалуйста, штурвал.
Когда Анне выполнила просьбу, Веккер откинулся назад облегченно вздохнув. Он сиял от радости.
— Великолепное открытие! Вестинг будет рвать на себе волосы.
Анне непонимающе пожала плечами.
— Я объясню Вам позже. — Веккер снова поднял камеру. Затем он сменил объектив и включил прожектор в носовой части. Два ярких световых пучка ощупывали ржаво-бурые образования. Это были скалы, крутые склоны. Вертолет летел через монументальное ущелье.
— Шестьсот метров под поверхностью спутника, сто десять градусов ниже нуля, — сказал Веккер, взглянув на индикаторы. — Осторожно спускайтесь.
Световые пучки блуждали по блестящим выступам, проникали в пустоты, разгоняли призрачные тени; глубоко внизу они натыкались на завесу тумана, которые вспыхивали под их действием.
— Восемьсот метров, минус девяносто градусов, — пробормотал геолог.
Анне обеспокоилась. Не было ли это мероприятие крайне рискованным? Ничтожный дефект в моторе или в пропеллере…
— Минус шестьдесят градусов.
Веккер приподнялся. Он был взволнован. Его взгляд пристально следовал за лучом прожектора.
— Глубже! Почему Вы медлите?
— Мы должны вернуться!
— Ба. — Пренебрежительный жест.
— Никаких новых приключений! — резко сказала Анне.
— Но вертолет же имеет недюжинную защиту. — В голосе Веккера прозвучало немного злости. — Тысяча метров, минус тридцать градусов.
Отвесные стены окрасились в желто-серый цвет и отступили. Там наверху, где они казалось бы касались неба, они должны были существенно расходиться на километры.
