- А все из-за этого козла, Масленка, - негромко продолжал Санька. Если бы он не растрепал...
Серега приготовился. Ну, сейчас он ему вломит! Сейчас эта скотина умоется красными соплями!
Но тут же он понял - нельзя! Не время драться. Санька тут же возьмет Леху под колпак. И тогда уж точно про все разнюхает, он такой. И отомстит. Чем-то же он Леху держит, и уж во всяком случае, не кулаками. Чем-то покрепче. И значит, выдавать себя нельзя. А надо, наоборот, Саньку до конца расколоть.
- Слышь, Сенек, а на фига Масленку было язык чесать? Ему-то от этого какая польза?
- Откуда я знаю? - небрежно ответил Санька. - Может, он больно болтливый? Прорвало его.
- Не похоже, Сань. Он же молчун-молчуном, из него же слова клещами не вытащишь.
- Ну, мало ли... Копилось - копилось, и прорвало. Слушай, а вдруг ему в нашем отряде надоело, мы с тобой ему не нравимся, к примеру, вот он и решил во второй перевестись? А раз он хилый, значит, ему там надо сильного кореша заиметь. Петраков сильный...
- А кстати, чего это он сегодня дежурил? Сегодня же твоя очередь.
- Ну, он сам предложил, - замялся Санька. Было видно, что такого вопроса он не ждал. - Он же чудной малость, работу любит. Дома, наверное, мамочка на него не нарадуется. Потом, он ведь из деревенских, ихняя семья в город только два года назад переехала, он мне сам говорил. А деревенские - они все такие. Тупые и вкалывать любят.
Ладно, все с Санечкой ясно. Дальше болтать уже нет смысла.
- Ну что, Серый, прямо сейчас к Петракову пойдем? - предложил тем временем Санька. - Давай по-быстрому, через пятнадцать минут отбой затрубят, Мишка из корпуса не выпустит. А если Петраков борзеть станет, ребятами своими грозить, мы его прижмем, будто всему ихнему отряду расскажем, что он хотел на спорах свой бизнес делать. Ну, пошли!
Серега напрягся. Пора! Пора ему устроить облом.
- Нет, Санечка, - проговорил он, широко улыбаясь. - Что-то я тебе плохо верю. Что-то у тебя глазки подозрительно бегают. Думаешь, я поддамся, а ты потом орать будешь, что свидетелей нет, что я проиграл и ты, значит, в своем праве. И с Петраковым этим сам разбирайся, это твои трудности, а мне с ним делить нечего.
Хорошо, он удержался и не сказал лишнего. Пускай Санька думает, что виной всему - его кошачьи глазки. Главное - не показать ему, что кое-что знаешь.
- И вообще, - продолжал Серега, - мне даже интересно стало посмотреть на эту нечисть. Ты думаешь, все такие, как ты, чуть что - полные штаны. А не все такие, Санечка.
Серега на одном дыхании выпалил это и взглянул ему прямо в глаза - в желтые щелочки. И вздрогнул. Он узнал взгляд - взгляд того Саньки, из недавнего сна, Саньки в зеленой куртке со звездой, с хлыстом в руке.
А Санька тут же успокоился и сказал, растягивая слова:
- Ну, Серый, я это тебе припомню. Пока ты еще не выиграл. И вряд ли выйдешь победителем. А тогда... Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. Просыпаться в слезах будешь и засыпать в слезах.
Думаешь, я тебя просто бить стану? Нет, не просто. Бить-то по-всякому можно. Но битья для тебя мало... Много чего ты у меня скушаешь. Ты же у нас честненький, условия соблюдаешь, я тебя давно просек. А вздумаешь рыпаться - сам знаешь, что будет.
В общем, смотри. До вечера, до отбоя, я еще буду ждать, а потом извини-подвинься. Ну ладно, будь здоров, не кашляй...
И Санька вприпрыжку помчался к корпусу. Серега долго смотрел ему вслед.
Ну вот и объяснились. А он еще сомневался. Дерьмо - оно и в Африке дерьмо. И какой хитрый! Думал одним ходом все цели накрыть. Не будь разговора с Лехой, поверил бы ему Серега, непременно бы поверил. Так складно все сплетено... Дипломат. Вырастет - небось, большим начальником станет. Теперь Серега лучше понимал Лехино молчание. Видно, на крепкой цепочке держит его Санька.
Он сплюнул под ноги и зашагал к корпусу. Вошел в палату, ни на кого не глядя, разделся и полез под одеяло. Все-таки здорово он сегодня натаскался этих носилок. В секции на тренировках и то не так уматываешься. А все Дуска... Серега и сам не заметил, как глаза его закрылись и медленные теплые волны, подхватив тело, потащили его куда-то в душную тьму.
7. УЖАС
Едва запищал горн на подъем, Санька выпрыгнул из постели и объявил:
- Значит, так, пацаны. Сразу после полдника - все идем в лес, к Ведьминому Дому. Времени мало. Провозимся - на ужин опоздаем.
- Ну и что? - поинтересовался Андрюха Мазаев, шаря в тумбочке. - А если и опоздаем? Война, что ли, начнется?
- Начнется. Всю палату сразу на октябрятский режим, - доходчиво объяснил Санька. - Миша предупреждал, позавчера еще. Ему тогда Валентина здоровский втык устроила. Между прочим, именно из-за тебя, Мазай. А Миша, он зря грозиться не станет, ты же знаешь.
Андрюха продолжал свои раскопки, делая вид, что его это не касается.
- И не на один день, а на целую неделю. А на той неделе фильмы мировые должны привезти, я знаю, - продолжал поучать Санька. - И я не хочу из-за всяких там козлов вместо кино в кроватке валяться.
Серега хмыкнул. Октябрятский режим - это значит, в девять часов отбой. Спят усталые игрушки, книжки спят и все такое. Как обычно бывает? После ужина все в корпус приползут, но техничка, бабка Райка, выгонит ребят на улицу. Кроме наказанных, конечно.
Выгонит, а корпус запрет, и ключи вожатым отдаст. Чтобы, значит, детишки перед сном воздухом подышали. Оно полезно. Да и нечего им в помещении беситься. Сломают еще чего...
В общем, тому, кто на октябрятском режиме - лафа. Во-первых, в пустом корпусе можно балдеть сколько хочешь. Никого над тобою нет. Во-вторых, не надо на вечернюю линейку тащиться, слушать всякие глупые рапорты и подставлять себя на съедение комарам.
Попробуй, постой смирно с пионерским салютом, когда они жрут, сволочи.
А если не терпится погулять - пожалуйста. В пацаньем туалете окно не забито, открывай, вылезай, гуляй... Главное - в людные места не соваться. Однако в кино запросто можно попасть. Главное - выждать момент, когда свет уже погасили, а дверь на крючок еще не заперли. Тогда и прошмыгнуть. А уходить надо за минуту до конца, когда по экрану титры ползут. Выскользнешь через запасной выход - и сразу в корпус, через то самое туалетное окно. Живо разденешься, свернешься в клубочек под одеялом - и делай вид, что спишь.
И тут наступает главная выгода. Их-то, обычных деток, ненаказанных, заставляют ноги на ночь мыть. Причем холодной водой - горячая в лагере уже много лет как не действует. А потом вожатые ходят, проверяют, как вымыл. Если плохо - заставят перемывать.
Но тебя не проверяют. Они знают, что ты наказанный, что ты давно спишь. "Наверное, мальчик обиделся, - думают вожатые. - Наверное, один, в пустом корпусе, мальчик даже расплакался. И теперь снятся ему грустные сны. Не стоит его будить..." А может, вожатые так не думают, а просто не хотят на скандал нарываться. Может же обиженный ребенок устроить скандал, что ему спать и то не дают?
