— Юнис…
— Да, сэр… Да, Джейк.
— Не ходите сегодня по магазинам. Это приказ босса. Я как его адвокат имеют право приказывать от его имени.
— Да, Джейк. Но можно спросить почему?
— Если хотите, вы можете прийти завтра в одной краске — эта машина и мои охранники доставят вас, как королевские бриллианты. Но сегодня вечером машина будет мне нужна. С завтрашнего дня машина Иоганна вместе с охранниками будет принадлежать вам, и вы всегда сможете поехать с ними за покупками. И куда угодно еще.
— Да, сэр, — робко ответила она.
— Но вы заблуждаетесь насчет того, что Иоганну остались считанные дни. Его трагедия в том, что ему придется жить слишком долго.
— Я не понимаю.
— Он в ловушке, дорогая. Он попал в лапы врачей, и они не дадут ему умереть. Как только на него напялили всю эту сбрую для поддержания жизни, он потерял все шансы на смерть. Вы заметили, что еду ему подают без ножа? И даже без вилки? Одна лишь пластиковая ложка.
— Но у него же дрожат руки. Иногда я кормлю его, ведь он не любит, когда медсестры «шныряют повсюду», как он говорит.
— — Подумайте об этом, дорогая. Они все сделали так, что ему не остается ничего другого, как только жить. Он машина, уставшая машина, у которой все постоянно болит. Юнис, эта пересадка мозга — всего лишь способ перехитрить врачей. Просто необычайный способ самоубийства.
— Нет!
— Да. Простые способы ему недоступны, вот и пришлось выдумать необычный способ. Мы с вами собираемся ему в этом помочь именно таким способом, как он хочет. Ну, кажется, мы приехали. Не плачьте, черт возьми; ваш муж станет вас расспрашивать, почему вы плакали, а вам нельзя ничего рассказывать. Вы не против поцеловать меня на прощание?
— Конечно, не против.
— Перестаньте плакать и поднимите свое симпатичное личико. Очень скоро нашу банку откупорят.
Наконец она прошептала:
— Этот поцелуй был такой же хороший, как и первый, Джейк… и я больше не хочу плакать. Но я слышу, нас уже открывают.
— Они подождут, пока я не открою изнутри. Можно мне подняться с вами на лифте и проводить вас до двери?
— Н-нет. Я смогу еще объяснить присутствие охраны, но мне будет трудно объяснить, почему главный советник фирмы взял на себя заботу провожать меня. Джо не ревнует меня к боссу, но может приревновать к вам. А я этого не хочу… особенно потому, что чуть не дала ему повод.
— Ну, это упущение мы могли бы легко исправить.
— Может быть, дорогой Джейк. Моя сельская мораль сегодня едва ли не треснула по швам. Я думаю, что меня развратили миллион долларов и «роллс-ройс»… и один городской повеса. Пусти меня, дорогой.
Охранники в почтительном молчании проводили Юнис до двери. Миссис Бранка с интересом поглядывала на Чарли и думала, как может этот добродушный с виду человек быть таким, каким его описал Джейк.
Охранники стояли по обе стороны от нее и ждали, когда ее муж откроет замок. Когда дверь открылась, Рокфор козырнул и сказал:
— В девять сорок, миссис, мы будем ждать вас здесь же.
— Спасибо, Рокфор. Спокойной ночи. Спокойной ночи, Чарли.
Джо Бранка закрыл замки, включил сигнализацию и спросил:
— Черт возьми, что случилось? Где ты отхватила этих горилл в униформе?
— Может, ты меня сперва поцелуешь? Разве я сегодня поздно? Еще и шести нет.
— Поговори у меня, женщина! Два часа назад здесь уже нарисовалась одна мартышка от босса, а потом его дворецкий звонил.
Он помог ей снять накидку, потом поцеловал ее.
— Говори, где была, подлая. Я по тебе скучал.
— О, это самое приятное из того, что ты мне сказал за весь день.
— Да я готов был по стенкам бегать! Что случилось?
— Ты волновался? О Джо, дорогой мой!
— Нет, не волновался. Лакей Смита сказал, что тебя послали по какому-то поручению и что ты приедешь домой на броневике. Я знал, что ты в безопасности. Просто я надеялся, что ты приедешь пораньше, а тебя все не было и не было.
— Все очень просто. Босс послал меня вместе со своей правой рукой — Джейком Саломоном, ты его знаешь.
— А, этот мошенник. Знаю.
— Мистер Саломон отвез меня на своей машине в свой офис, чтобы обделать кое-какие срочные дела. Это очень важно для босса… ты же знаешь, в каком он сейчас состоянии, держится лишь на этих проводках.
— Бедный старый кусок дерьма ожидает своего часа. Экая жалость!
— Не говори так, дорогой. Я начинаю плакать, когда думаю об этом.
— Ты слишком сентиментальна, киска. Но и я такой же.
— Потому я и люблю тебя, дорогой. Во всяком случае, работа была трудная, и мистер Саломон дал мне свою личную охрану, чтобы они отвезли меня домой. А они поехали через Покинутую зону, и в нас начали стрелять. С одной стороны у машины сплошные вмятины.
— Гм… Страшно было?
— Наоборот, весело.
— Каково было в машине?
— Ужасно шумно. Дух захватывает.
— У тебя от всего дух захватывает, лапочка. — Он усмехнулся и взъерошил ей волосы. — Ты дома, и я спокоен, а это самое главное. Скидывай одежду! Я весь горю. Меня весь день гложет вдохновение. По потолку хожу!
— Какое вдохновение, дорогой? — спросила она, стягивая полусвитер с правого плеча. — Ты поел? Если ты начнешь рисовать, то не остановишься даже чтобы перекусить.
— Поел немного. Но я весь во вдохновении. Оно большое, огромное! Что ты хочешь? Курицу? Спагетти? Пиццу?
— Что угодно.
Она сбросила сандалии, стянула трусики, села на пол, чтобы стянуть трико с ноги.
— Я буду позировать или ты будешь рисовать на мне, а потом фотографировать?
— И то и другое. У тебя снова захватит дух. Это новое слово в живописи.
Она аккуратно отложила одежду в сторону и села в позу лотоса.
— И то и другое? Не понимаю. Как это?
— Увидишь.
Он осмотрел ее с ног до головы.
— Ну, что же. Валяй.
— Ты сама-то не голодна? Можешь подождать?
— Мой любимый мужчина, когда это я была так голодна, что не могла подождать? Тащи сюда подушку, я обойдусь без постели.
Теперь миссис Бранка начала думать о том, как хорошо, что Джо не стал расспрашивать дальше. Все-таки дома ей было гораздо лучше. И то, что она могла бы получить в машине, не шло ни в какое сравнение с тем, что давал ей Джо. Лучше оставаться верной женой. Конечно, не всегда, но как правило. Какой чудесный, необычный день! Может, стоит сказать Джо, как здорово ей повысили жалованье? Нет, спешить не надо. Ей вообще ни о чем не следует сейчас рассказывать. А жаль. Затем она уже не могла думать последовательно…
Немного позже она открыла глаза и улыбнулась.
— Спасибо, дорогой.
