Личная беседа с Вами куда приятнее, — Роза улыбнулась, но отчего-то насторожилась. — Давайте продолжим. Как Вы понимаете церковь, мы уже разобрались. А что до клира? К чему он вообще?
Роза подумала, что это своеобразная проверка со стороны Феодора.
«Действительно, глупо, чтобы сам архиепископ сомневался в церкви. Он всего лишь испытывает меня, хочет понять, как сообразно с теизмом я понимаю те или иные вещи. Через мое понимание, понимание главы теистов, он и сделает выбор. Догматика для него, и правда, ничего не значит. Это проверка не веры, а меня самой».
— Священники — это наставники, призванные быть образцом добродетели.
— А что есть для тебя добродетельный человек?
— Это тот, кто добр сердцем и следует пути Господнему.
— Твои ответы интересны. А теперь с твоего позволения, основываясь на твоих высказываниях, я порассуждаю о том же самом, но с позиции не теизма, а Единства. Я абсолютно согласен с тем, что священник есть наставник и образец нравственности, однако оспорю тезис об его добродетельности самого по себе. Я считаю так. Статус священника ни коем образцом не говорит о добродетельности человека, он говорит об его упорстве, о знании писания и выдержке. Добродетельный гражданин — это гражданин, чьи действия полезны обществу. Но как священник, если оценить его с точки зрения разума, может быть полезен? Отвечу прямо: никак. Он не производит, не лечит, не занимается наукой. Задача священника ухаживать за храмом, читать пыльные книги и вести проповеди. Что из этого в действительности полезно для общества? Священник сам по себе трутень, что живёт за счёт пожертвований. А теперь перейдём к церкви. Церковь не более чем здание ровно такое же, как и любое другое. Но в стократ бесполезнее. Жилище есть дом, прибежище, место, которое оберегает и в котором можно отдохнуть. Храм не выполняет ни одну из этих функций. Ничего не делает его особенным настолько, чтобы он стал лучшим духовным проводником. Если человек желает связи с «большим», то ему достаточно просто захотеть связаться с ним, где бы он не оказался. Если конечно, мы расцениваем «большее», как реально существующее. «Большему» не нужно место поклонения, иначе оно было бы тщеславным и горделивым, а это не есть добродетель. А если оно недобродетельно, то ему не стоит поклоняться. Следовательно, поклонение в любом из случаем излишне для «большего». А это значит, оно нужно человеку. Человек имеет потребность в общение с ним, и, по разумению его, это место должно быть таким же особенным, как «большее». И это он называет церковью. Там он по собственной же прихоти чувствует связь с ним. Следовательно, церковь сама по себе бесполезна и не духовна, таковой её делает человек. Она помогает ему и поэтому нужна. А что священник? Статус священника подобен статусу трутня, как я сказал. Но человек в сане выполняет гораздо больше задач, чем надобно. Он просвещает, занимается благотворительностью, оказывает нуждающемуся психологическую поддержку. И это делает не статус, а человек в статусе. Статус для него символ того, как он должен поступить. Мы видим, что статус тоже бездуховен, духовным его делает человек. Всё сводится к иллюзии, которую создает человек для себя самого.
— Как архиепископ может говорить такие крамольные вещи? — спросила Роза. — Вы словно сами не верите в Единство.
Феодор улыбнулся.
— Не верю, дорогая, — эти слова поразили её. — Я человек науки, и метафизика Единства для меня имеет ценность лишь в том случае, если она полезна. Пусть эта полезность измеряется даже в психологической поддержке. Я уже сказал, что Единство — это этика. В неё я верю, и верю неистово. Пророк Григорий написал превосходную инструкцию для человечества. Как думаешь, почему Душа бессознательна? Почему именно так охарактеризовал её пророк? Господь обладает созданием, волей, он деятельный. Это привлекает человека, даёт надежду, что «большее» поможет. Душа же сухой, безжизненный закон. Почему же? Да, потому что наличие могучей сознательной воли отнимает у человека свободу, направляет его силу в совершенно другое русло. Ему проще, так как есть опора в виде Бога, есть судьба… предназначение. И эта опора не даёт им возможность вспорхнуть собственными крыльями. Душа не имеет разума, она бездеятельна, чтобы человек не делал, она не вмешается. И это означает, что он сам по себе. И надеяться он может только на себя и людей вокруг. Отсюда и проистекает этика. Метафизика в Единстве не более чем пустышка. И нужна лишь, тем, кто беспокоится о том, что будет после смерти. И даже так, она построена таким образом, что после смерти человек возвращается обратно на землю. Единство превосходно тем, что даже такие, как я, неверующие истуканы, могут быть её частью.
— Должна признаться, я в растерянности… Вы не боитесь говорить такое?
— Вовсе нет. Я верю Вам, Розалия. В начале беседы я говорил, что желаю откровенного диалога. И я надеюсь, что сказанное останется с стенах собора. К тому же, — добавил с приятной ухмылкой. — Вам всё равно никто не поверит, вдобавок обвинят в клевете.
— Мы всё-таки совершенно разные, — заявила Роза. — Я вижу Господа во всех его творениях: от человека до капли дождя. Я стойко ощущаю Его. Всякое явление природы, закономерности… я не могу поверить, что всё это сложилось абсолютно случайно. Верить в волю-творящую для меня куда разумнее веры в анархичную случайность. Ведь если мир случаен, то разве это не страшно? Случайно родился и также случайно умер. Ни задачи, ни сверхцели… ничего. Тогда и человек лишь то же животное с разумом. Такой холодный и мертвый подход мне противен. Я не отрицаю науку, не отрицаю истину разума. Но знаю, что есть множество вещей, которые нам неизвестны. И одна из них Бог. Кто знает, может, в будущем, мы найдем способ найти Его. Вот наше глубокое различие, Феодор. Я верю и не лгу своей пастве.
— Ложь в данном случае не бесполезна, а значит, приемлема, — спокойно рассудил. — Что важнее для теиста мир земной или мир небесный?
— Мир земной также важен, как и небесный. Он есть подготовка, испытание к настоящей жизни на небесах.
— То есть цель человека прожить достойно, чтобы жить в своё удовольствие в ином мире? Звучит эгоистично… единолично я бы сказал. А что до тех, кто остался в миру? Они должны продолжать страдать. Но выслужиться перед Господом за земную жизнь благими делами не так бесполезно. Это я признаю. Такой путь, несомненно, ведет в душевной добродетели. Он всегда протянет руку помощи, это факт. И возможно, он создаст много нового и прекрасного. Хм, даже такой эгоистичный подход к
