Он обернулся и посмотрел на Эдну. На ее лице не было косметики. Глаза ее были холодны и не мигали.
— Как ты противен внутри, — сказала она.
Слова прозвучали так, будто она ударила его по лицу.
Но Форрестер не удивился. Его переполнял гнев. Он выкрикнул:
— Ты шлюха. Я думаю, что твои дети будут такими же. — Он даже не думал, что может сказать что-либо подобное.
— Молчи и ползи, — вмешался Тайко.
Форрестер небрежно заметил:
— Ты беспринципен, мягкотел и продажен. Не правда ли?
Неожиданно Эдна кивнула, соглашаясь, но сказала:
— Бедный камикадзе, любящий покопаться в дерьме. Вульгарный и глупый. — Он растерялся, но она нетерпеливо продолжила. — Иди сюда, камикадзе. Очистись. Может быть, ты ревнуешь?
Вокруг не было дискуссий, только бессмысленные оскорбления и ругань. Форрестер всего этого не замечал. Все его внимание было сосредоточено на Эдне. На девушке, которая ему нравилась, но которую он хотел оскорбить и унизить. Он прошипел:
— Я уверен, что ты не беременна!
— Что? — опешила она.
— Эти разговоры насчет выбора имени! Решила меня обмануть, чтобы женить на себе.
Она с отвращением посмотрела на него:
— Пот! Я имела в виду наше реципрокальное имя. Чарльз, ты разговариваешь, как идиот.
— Вы оба идиоты! Ползите! — взвизгнул Тайко. Форрестер взглянул на него. Тайко стоял на коленях в жидкости. Не в жидкости — в грязи! Она сочилась из отверстий в стене. Остальные тоже барахтались в грязи. В тысячный раз после холодного сна Форрестера снова мучили вопросы. Что здесь происходит? И что, черт побери, Эдна понимала под реципрокальным именем.
Но она настойчиво тянула его вниз, на пол, залитый кашеобразной субстанцией.
— Сюда, — кричала она, — ты не прав, но все равно иди сюда, потливый камикадзе.
В этот момент воздух перезарядили на стимулятор, открывший ворота чувств Форрестера. Он напоминал ЛСД или супербензедрин. Он увидел новые краски спектра, мог слышать летучих мышей в ультразвуковом диапазоне, новые запахи, вкусы, которых он раньше не знал. Он прекрасно понимал, что это какая-то разновидность организованного ритуала, целью которого являлось полное расторможение человеческих чувств, тщательно скрываемых в обычной обстановке. Сдержаться? Он не мог остановиться! Он понимал, что позже будет сожалеть о своих словах, будет испытывать отвращение к самому себе. Но сейчас он говорил все, что накопилось.
Эдна кивала, отвечая тем же:
— Ревнивец, — визжала она, — типичный грязный собственник! Грязный внутри, мусор!
— Почему бы мне и не ревновать? Я любил тебя.
— Гаремная любовь, — бесцеремонно вмешался Тайко. Какой-то мужчина с грязным лицом пытался его остановить. — Она безмозглый сгусток похоти, но она человек, и как ты смеешь претендовать на нее?
— Вранье! — взревел Форрестер. — Ты, претендующий на звание мужчины! Лучше бы ломал свои машины! — Он был взбешен, но часть его сознания спокойно анализировала обстановку. Он был крайне удивлен своим оскорблением в адрес Тайко. Или Эдны, в конце концов. Ему вовсе не хотелось так говорить. Он осмотрелся и увидел, что он единственный, кто еще стоит на ногах. Остальные валялись в грязи, извиваясь и ругаясь. Форрестер опустился на колени.
— Что это за дуракаваляние? — спросил он.
— Молчи и ползай, — заявил Тайко, — уничтожь в себе хоть часть животного.
И Эдна вторила ему:
— Ты портишь настроение окружающим, если не ползаешь! Научись ползать, только тогда научишься ходить.
— Я не хочу ползать, — отрезал Форрестер.
— Ты должен. Помоги себе очиститься. Тайны, как нарывы… Разумеется, вы, камикадзе, любите загнивать.
— Но я не должен…
Форрестер смолк, но не потому, что ему так хотелось. Он не мог сказать правду и соврать тоже не мог. Чарльз собирался только заявить, что никаких тайн у него нет.
Если бы он начал говорить, то рассказал бы много лишнего. Все частицы его мозга в протесте кричали «нет»!
Если бы он еще хоть немного задержался в этом зале, то все услышали бы о его соучастии в побеге сирианина. Что по его вине человечество может быть уничтожено.
Стирая грязь и разговаривая сам с собою, Форрестер побежал. Он увертывался от цепких рук недовольных, перепрыгивал через корчащиеся тела и, наконец, выскочил в раздевалку. Там он умылся душистым аэрозолем и стал обсыхать под ярким светом. Появилось чистое белье, но это его не порадовало. Он восстановил самоконтроль, но вернулись воспоминания.
Он был человеком, уничтожившим Землю. В любой момент об этом узнают все… Он боялся даже думать о том, каким будет наказание.
— Человек Форрестер, — раздался голос джоймейкера, — за период временного прекращения обслуживания поступило несколько сообщений. Из них три приоритетных и относятся к классу срочных.
— Подожди, — насторожился Форрестер. Но нет. Порывшись в карманах футболки и турецких шаровар, он обнаружил коробку джоймейкера. — Ага, вот ты где.
— Да, Человек Форрестер, — невозмутимо заметил джоймейкер, — желаете ли вы прослушать поступившие сообщения?
— Ага, — сказал Форрестер. Затем добавил. — Разумеется, если они действительно так важны. Надеюсь, что никто не собирается вышибить из меня мозги, пока я с тобой разговариваю.
— Это маловероятно, — гордо заметил джоймейкер. — Тем не менее, Человек Форрестер, эти сообщения действительно важны.
Форрестер сел на теплую скамейку и вздохнул.
— Дело в том, джоймейкер, — задумчиво произнес он, — что я не могу найти ответа на один вопрос. Возникают вопросы новые, а на самый первый я до сих пор не получил ответа. Давай сделаем так. Подай мне чашку черного кофе и пачку сигарет! Прямо сюда, в эту теплую прекрасную комнату. Я выпью кофе, выкурю сигарету и задам тебе несколько вопросов. Надеюсь, что моей жизни ничего не угрожает?
— Да, Человек Форрестер. Кофе и сигареты будут доставлены через несколько минут. В этом здании их нет и доставить их нужно с дальних складов.
— Я все понял. Давай все сюда. Немедленно. — Форрестер встал и в раздумье начал одеваться. Потом кивнул сам себе.
— Первый вопрос, — сказал он. — Я только что пришел из зала, где Эдна Бенсен с компанией развлекались, валяясь в грязи. Что это значит? Я прошу, — уточнил он, — в нескольких словах рассказать мне, чем эти люди занимаются?
— Функция называется «сеанс кровла», Человек Форрестер, или попросту «ползание». Процесс предназначен для терапевтического высвобождения напряженности. Применяются два основных вида терапии. В первом случае для погашения факторов сдержанности применяются химические реагенты, которые раскрепощают речь. Во втором случае сам факт ползания позволяет человеку как бы начать все сначала. Человек Форрестер, у меня есть список тридцати восьми работ по процессу кровла. Хотите ли вы его прослушать?
