— У меня в тележке вдруг появилась новая память, Синяя Раковина. Новая память и новое отношение к миру. Новые, но уходящие назад на тысячелетия. И не мои. Все это было мгновенно, я не теряла сознание. Я так же ясно мыслила, я помнила все, что было раньше.
— А когда же ты стала сопротивляться? — спросила Равна.
— Сопротивляться? Миледи Равна, я не сопротивлялась, я уже была в их власти… Нет. Не в их, потому что ими тоже что-то владело. Мы стали вещами, наш разум служил целям другого. Мы были мертвыми — и живыми, чтобы увидеть мертвыми вас. Я бы убила вас. Я бы убила Фама, я бы убила Синюю Раковину. Вы знаете, что я пыталась это сделать. И когда я пыталась, я старалась преуспеть. Вы не можете себе этого представить, Равна. Вы, люди, говорите о насилии. Вы даже понятия не имеете… — Долгое молчание, потом: — Нет, это не так. В Вершине Края, внутри самой Погибели, наверное, каждый живет так, как жила я.
Дрожь ее не проходила, но движения перестали быть бесцельными. Ветви что-то говорили на ее родном языке и медленно касались Синей Раковины.
— Вся наша раса, любовь моя. Точно как говорит Фам.
Синяя Раковина увял, и Равна ощутила то же рвущее внутренности чувство, как тогда, когда услышала о гибели Сьяндры Кеи. Там погибли ее миры, ее семья, ее жизнь. Синей Раковине пришлось услышать худшее.
Равна придвинулась чуть ближе, настолько, что смогла провести рукой по ветвям Зеленого Стебля.
— Фам говорит, что здесь вся причина в больших тележках.
Саботаж, запрятанный на глубину миллиарда лет.
— Да, главным образом в них. «Великий дар» который мы, наездники, так любим… Это устройство для управления нами, но я боюсь, что и нас под них тоже переделали. Когда они коснулись моей тележки, они обратили меня в тот же миг. В один миг все, что мне было дорого, потеряло значение. Мы как разумные бомбы, рассыпанные в пространстве, которое все считают безопасным. Нас будут использовать экономно. Мы — секретное оружие Погибели, особенно для работы в Нижнем Крае.
Синяя Раковина дернулся, и прозвучал его сдавленный голос:
— И всё, что утверждает Фам, — правда.
— Нет, Синяя Раковина, не все. — Равна припомнила леденящую неприступность Фама Нювена в последние дни. — У него есть все факты, но он неверно их сопоставляет. Пока не обращены ваши тележки, вы все те же, кому я доверилась для полета ко Дну.
Синяя Раковина только сердито отвернулся, но ответила Зеленый Стебель:
— Пока не обращена тележка… Но смотри, как это было легко, как легко завладела мной Погибель.
— Да, но можно ли это сделать без прямого прикосновения? Можно ли вас «изменить» просто чтением из групп новостей Сети?
Этот вопрос был саркастическими, но бедняга Зеленый Стебель восприняла его серьезно:
— Ни чтением новостей, ни сообщением стандартного протокола. Но восприятие передачи, направленной на аппаратуру тележки, может это сделать.
— Тогда мы здесь в безопасности. Ты — потому, что не ездишь уже на большой тележке, а Синяя Раковина…
— А я — потому, что меня не касались, — но как ты можешь быть в этом уверена?
По-прежнему в нем гнев боролся с глубоким стыдом, но это был безнадежный гнев, направленный на что-то очень далекое.
— Нет, любовь моя, тебя не коснулись. Я бы знала.
— Да, но как может Равна поверить тебе?
«Все может быть ложью, — подумала Равна, — но я верю Зеленому Стеблю. Я верю, что во всем Крае только мы четверо можем попытаться остановить Погибель».
Если бы только Фам мог это понять. И эта мысль вернула ее к прежней теме:
— Ты считаешь, что мы будем терять фору?
Синяя Раковина утвердительно качнул ветвями.
— Как только попадем чуть ниже. Они нас догонят за пару недель.
И тогда уже будет не важно, кто перевербован, а кто нет.
— Я думаю, нам надо чуть поболтать с Фамом Нювеном.
С его богошоком и всем прочем.
Раньше Равна не могла себе представить, как может окончиться их противостояние. Возможно — если бы Фам полностью потерял чувство реального, — он попытался бы убить их, как только они появились на командной палубе. Вероятнее, мог бы быть взрыв ярости, споров и угроз, и они снова оказались бы там, откуда начали.
Но вместо этого они встретили почти прежнего Фама, каким он был до Гармоничного Покоя. Он впустил их на мостик, он ничего не сказал, когда Равна тщательно выбрала место между ним и наездниками. Он слушал не перебивая, пока Равна излагала то, что узнала от Зеленого Стебля.
— Эти двое не представляют опасности, Фам. А без их помощи мы не доберемся до Дна.
Он кивнул и отвернулся к окнам. Почти на всех было натуральное изображение космоса, и только некоторые показывали слежение гипердвигателей, и на них были видны корабли противника, настигавшие «Внеполосного». Его спокойное лицо на миг исказилось, и казалось, выглянул тот Фам, который ее любил, и в глазах его было отчаяние.
— И ты веришь всему этому, Рав? Почему? — И снова будто вернулась маска, и выражение его лица стало далеким и безразличным. — Не важно. Очевидно, что верно одно: если мы не будем работать вместе все четверо, до мира Стальных Когтей нам не добраться. Синяя Раковина, я принимаю твое предложение. При всех мерах предосторожности мы работаем вместе.
«Пока я не смогу без риска от тебя избавиться», — почувствовала Равна за этим спокойным тоном несказанные слова. Открытие карт откладывалось.
Меньше восьми недель полета отделяло корабль от планеты Стальных Когтей — это говорили и Фам, и Синяя Раковина. Если состояние Зон останется стабильным. Если их за это время не догонят.
Меньше двух месяцев после уже проведенных в полете шести. Но дни теперь были не те, что раньше. Каждый был трудной задачей, каждый был противостоянием, иногда завуалированным в цивилизованные формы, иногда прорывавшимся смертельными угрозами — как тогда, когда Фам нашел оборудование в мастерской Синей Раковины.
Фам теперь жил на мостике. Когда он покидал его, он закрывал люк своим личным кодом. Он уничтожил — или считал, что уничтожил, — все остальные привилегированные связи с автоматикой корабля. Они с Синей Раковиной постоянно работали вместе… но не так, как раньше. Каждый шаг делался очень медленно — Синяя Раковина объяснял все, но не имел права показать ничего. И споры подходили почти к смертоубийству, когда Фаму приходилось выбирать между двумя опасностями. Потому что каждый день флоты преследователей становились чуть ближе — два отряда убийц и то, что осталось от Сьяндры Кеи. Очевидно, часть кораблей Коммерческой Охраны СК еще сохранила способность летать, и она хотела отомстить Союзу. Однажды Равна предложила Фаму связаться с Коммерческой Охраной и попытаться убедить ее напасть на флот Погибели. Фам посмотрел на нее ничего не выражающим — взглядом.
