— А про Диану вы ему сказали?
— Нет, решила промолчать. И что ты здесь, тоже не сказала. Джейсон и И-Ди постоянно грызлись, Джейсон прибыл домой после каких-то неприятностей в фирме, что-то его там испугало. И полагаю, это как-то связано с марсианскими снадобьями. Нет, Тайлер, не надо мне ничего объяснять. Не желаю слушать и вникать, все равно ничего не пойму. Но кажется мне, что лучше будет, если И-Ди не припрется сюда, не станет совать во все свой нос и распоряжаться.
— Он спрашивал насчет Дианы?
— Нет, Дианой не интересовался. Однако попросил позаботиться о сохранении тела Джейсона. Очень беспокоился об этом. Я сказала, что уже распорядилась, что будут похороны, что его известят. Но он на этом не успокоился. Ему непременно нужно было вскрытие. Пошел бы он… — Она смерила меня суровым взглядом. — Почему ему так нужно вскрытие, Тайлер?
— Не знаю, — сказал я.
Но я решил попытаться узнать. Я зашел в комнату Джейсона. С кровати уже удалили белье. Я открыл окно, уселся у комода и просмотрел то, что оставил Джейсон.
Он просил меня законспектировать его последние соображения о гипотетиках и их манипуляциях с Землей, размножить и отправить в заготовленных им толстых, снабженных подкладкой из пузырчатой пленки конвертах, с уже надписанными адресами и адресатами — мне неизвестными — и наклеенными марками. Сделать это, когда жизнь войдет в норму и почтовое снабжение нормализуется. Очевидно, отправляясь в «большой дом» за несколько дней до снятия «Спина», Джейсон не ожидал, что произнесет такой монолог. Его терзало что-то другое. Его высказывания на смертном одре — позднейшее дополнение.
Я просмотрел конверты. Все надписаны рукой Джейсона. Среди адресатов все же попалось знакомое имя — мое.
Дорогой Тайлер!
Сознаю, какой обузой висел на тебе в прошлом. Боюсь, снова придется тебя озадачить, но в этот раз ставки существенно выше. Сейчас объясню, и извини за сбивчивость. Я должен торопиться, а почему — тоже объясню.
Недавнее проявление того, что окрестили «мерцанием», заставило администрацию Ломакса встрепенуться. Тому же причиной еще несколько событий, менее широко известных. Вот лишь один из примеров: после смерти Ван Нго Вена изъятые из его тела пробы тканей исследовались на Плам-Айленд, в Центре контроля заболеваний животных, там же, где его мариновали в карантине по прибытии на нашу планету. Марсианская биотехнология тонка и изощренна, но наши бравые патологоанатомы упорны и настойчивы. Не так давно до них, наконец, дошло, что физиология Вана, в особенности его нервная система, модифицирована намного более радикально, чем предполагают описанные в его архивах процедуры «четвертого возраста». По этой и некоторым другим причинам Ломакс и иже с ним начали принюхиваться и почуяли неладное. Они вытащили на свет божий И-Ди, поплакались ему, поделились подозрениями относительно мотивов Вана — в общем, снова пригласили в команду. И-Ди, разумеется, обрадовался возможности вернуть себе «Перигелион» и восстановить утраченные позиции, и он, насколько мог, подхлестнул этих параноиков из Белого дома.
Как может действовать наша администрация? Грубо, напролом. Ломакс — в смысле его советники — разработал план налета на компаунд «Перигелиона» с целью захвата всего, что попадется под руку из оставшегося от Вана, включая его пожитки и личные документы, а также наши рабочие материалы.
И-Ди еще не додумался о связи между моим чудесным избавлением от АРСа и марсианской фармакопеей или, если додумался, не поделился со своими славными соратниками. Во всяком случае, мнe хочется в это верить. Иначе меня давно бы сцапала служба безопасности и после первого же анализа крови упрятала бы на весь остаток жизни в золотую клетку на Плам-Айленд, возможно, ту же самую, в которой держали Вана. Возможно, И-Ди все же не хотел, чтобы меня превратили в подопытного кролика. Как бы он ни переживал моего «предательства», как бы ни винил в «краже» своего детища и в «сговоре» с марсианином, он все же мой отец.
Однако мне повезло. Хотя я и не столь глубоко увяз в трясине Белого дома, у меня все же существуют свои каналы, я поддерживаю свои связи. Это не столь могучий народ, но в определенном смысле куда более могущественный, нежели вашингтонские воротилы, люди яркие и честные, видящие дальше сиюминутной выгоды, заботящиеся о судьбе планеты. С их помощью я узнал о предстоящем рейде и — просто-напросто удрал. Так что теперь я беглец.
Ты, Тайлер, кстати, тоже под дамокловым мечом, хотя всего лишь как пособник. Это тоже может повлечь определенные последствия.
Извини, конечно, за то, что я вовлек тебя в щекотливую ситуацию. Надеюсь как-нибудь получить возможность извиниться при личной встрече. А пока что могу лишь кое-что присоветовать.
Те цифровые материалы, которые я тебе всучил, когда ты оставлял «Перигелион», разумеется, совершенно сверхсекретны, это выжимки из архивов Ван Нго Вена. Можешь их сжечь, закопать, пустить в Тихий океан — не страшно. Годы проектирования космических аппаратов приучили меня не забывать об избыточности. Эта контрабандная мудрость Вана поехала от меня к дюжине надежных индивидов по всей стране и — о ужас! — за ее пределами, по всему миру. В интернете ее, правда, пока еще никто не выставил, таких отчаянных не нашлось, но птичка улетела. Это с моей стороны в высшей степени непатриотично и преступно. Если меня сцапают, не избежать обвинения в государственной измене. Пока же я пользуюсь своей временной свободой.
Однако я не считаю, что информацию такого рода, включающую и протоколы модификации человека, излечивающей тяжелейшие заболевания, надлежит хранить под спудом в узконационалъных интересах, даже если раскрытие этой информации может вызвать нежелательные побочные проблемы.
Ломакс и прирученный им Конгресс, разумеется, не разделяют моего мнения. Посему я рассылаю остатки архивов и «делаю ноги». Придется скрываться. Скорее всего, тебе следует сделать то же самое. Тебя к этому принудят. Рано или поздно все, кто со мной контактировал, попадут под федеральную лупу.
Альтернатива для тебя — явиться в ближайший офис ФБР и выложить это мое послание. Поступай так, если сие подскажет тебе твоя гражданская совесть. Я тебя ни в чем не обвиню, но исход этого варианта, мягко говоря, сомнителен. Мой опыт подсказывает, что такое патриотичное поведение тебя ни в коей мере не спасет от каталажки.
Еще раз извини за то, что втянул тебя в эти дрязги. С моей стороны неэтично. Я с тебя слишком много спрашивал как с друга — но всегда гордился правом называть тебя своим другом.
