— Вы можете рассчитывать на нашу преданность, сэр, — объявил Бенджамин, отдав честь.
Лицо Дэна Теддерса застыло в злобной гримасе. В чертах его не было и следа свойственного ему легкомыслия.
— Надеюсь, сэр, вы угостите этот подводный город нашими торпедами! — выпалил он.
Кенлон не ответил. Этот вопрос… Ненависть, звучащая в каждом его слове, сначала покоробила, а затем рассердила первого помощника. Он со страхом понял, что даже не думал о нападении на город. Нахмурившись, он заставил себя сосредоточиться на приближающемся аппарате. Пока Кенлон разглядывал таинственный механизм, его посетила странная мысль: по его предыдущим расчетам, угроза исходила только от большого судна. Но оно оставалось совершенно безжизненным, а первые признаки жизни подал один из меньших кораблей.
Было бы разумно изучить не только тысячефутового гиганта, но и другие суда. Кроме того, их экипажи, приняв в расчет небольшой размер «Морского змея», могут недооценить его мощь и попытаться напасть. Хотя три хорошо запущенные торпеды его субмарины способны потопить любой из этих кораблей.
Всего в тени летающей горы дрейфовало пять судов, и ни одно из них, совершенно очевидно, не принадлежало двадцатому веку. Одно из них, находящееся на большом расстоянии, Кенлон с трудом мог рассмотреть. Внешне оно напоминало обыкновенную подводную лодку, имеющую форму торпеды, низко сидящей в воде. Видимая ее часть имела около ста футов в длину. У Кенлона создалось впечатление, что большая часть корабля находится под водой и на самом деле он гораздо длиннее.
Три из оставшихся четырех кораблей имели не более ста футов в длину. Но все они разительно отличались друг от друга. Один, голубого цвета и обтекаемой формы, выглядел очень чистеньким. У второго на палубе стояли две сверкающие башни, поднимавшиеся, словно мачты, на невероятную высоту. Третий имел форму шара примерно восьми футов в диаметре и сидел очень высоко в воде. На гладких бортах его не было видно ни одного иллюминатора. Он лежал на воде, словно тускло сверкающий мяч.
Последним был ярко-алый корабль с высоко поднятой над водой палубой, с которой стартовал летающий аппарат.
— На какое расстояние мы их подпустим, сэр? — спросил лейтенант Бенджамен, стоящий за спиной Кенлона.
— Что? — переспросил Кенлон.
Он повернулся и посмотрел на воздушный челнок, находящийся уже примерно в двух сотнях ярдов от них. Его удивило, что тот движется так медленно, но удивление быстро прошло, когда до первого помощника дошел смысл вопроса Бенджамена. Он повторил его про себя. «На какое расстояние мы их подпустим?»
Откровенно говоря, он даже не подумал, что это может представлять опасность.
— По моему мнению, сэр, — сказал Теддерс, — эти люди с нами в одной связке. Их притащили сюда точно так же, как нас. Не думаю, что стоит воевать с нашими потомками — или это наши предки?
«Точно!» — подумал Кенлон, но не произнес этого вслух. Челнок находился уже в сотне футов от них; и на его носу стоял высокий офицер в униформе. Не было времени для размышлений или колебаний.
— Мистер Теддерс, дайте предупредительный залп из зенитки, — скомандовал Кенлон. — Мистер Бенджамен, объявите общую тревогу, поставьте десяток вооруженных людей на палубу и прикажите снизить скорость до четырех с половиной узлов.
Кенлон едва слышал, как подчиненные отработали его приказы. Он вдруг осознал всю глупость подобных предосторожностей. Воздушная лодка уже находилась в нескольких футах от командной рубки. Люди в ней были ясно видны. Их было семеро; и все они оказались женщинами.
Летающий челнок медленно подлетел к мостику и пришвартовался к нему. Его палуба оказалась выше ограждения палубы субмарины, и женщина, стоявшая на носу, нависшем над Кенлоном, оказалась над ним.
Поскольку первый помощник смотрел снизу вверх, ему показалось вначале, что именно из-за этого незнакомка кажется ему такой высокой. Но затем он увидел, что дама и в самом деле высокая — пять футов… девять дюймов… нет, пожалуй, шесть футов…
Форма из толстого шелкового материала сидела на незнакомке, словно влитая, и хотя выглядела очень женственно, с первого взгляда было ясно, что это военная форма. Да и сама женщина по выражению лица и манере держаться выглядела настоящим офицером. В ее голосе, когда она заговорила, отчетливо звучали командные интонации. Она произнесла по-английски:
— Приветствуем двадцатый век.
Кенлон вздрогнул. Английский. Со странным акцентом. Но все-таки это английский! Волнение, которое первый помощник испытал раньше при первом столкновении с миром будущего, и, казалось, исчезнувшее под влиянием последних событий, вновь охватило его.
Его разум, отягощенный множеством забот, вновь стал ясным и острым. Внезапно страшная смерть Джонса-Гордона открылась ему совершенно иной стороной — она могла оказаться прискорбной случайностью, подстерегающей любого военного в бою.
Он осознал жестокость своего отношения к несчастному капитану, печальную жестокость военных будней, закаливших его и заставивших отодвинуть смерть друга и командира на второй план. Однако реальность диктовала свои условия, и события разворачивались уж слишком стремительно. И все, что оставалось, это…
Он находился здесь: Уильям Рейнор Кенлон, американец, здесь, в 24 999 году от Рождества Христова. Он был командиром одной из самых мощных военных машин середины двадцатого века, атомной подводной лодки, несущей на борту двадцативосьмидюймовые торпеды, субмарины, снабженной зенитками для отражения атак с воздуха и подводным катером, предназначенной для боевых действий под водой в течение сколь угодно долгого времени, и оснащенной такой плотной броней, что теоретически она могла погрузиться на глубину восьмисот футов.
Женщина снова заговорила, на этот раз на языке крылатых людей, с ноткой раздражения в голосе:
— В чем дело? Вы не понимаете американский? Вы один из варваров-неамериканцев того времени?
Кенлон не смог удержаться от смеха. Если люди грядущих столетий так говорят, то понятно, кто выиграл все войны, происходившие после Второй мировой.
— Прошу прощения, мадам, — ответил он по-английски. — Я был поражен тем фактом, что вы действительно говорите по… американски… и…
Он остановился, удивленный собственными словами. В течение месяца первый помощник жил в чужом мире, который был ему еще более чужд из-за того, что он не мог общаться с населяющими его людьми. Правда, он все же изучил их язык. Возможность установить контакт еще больше увеличила пропасть между двумя видами мыслящих существ.
