Толик вышел из кухни, зачем-то (после высаженного окна) стараясь ступать бесшумно.
9
На шум вторжения твари отреагировали. Прекратили на мгновение работу — на вид суетливую и бессистемную, но на деле продуманную и быструю. Замерли, обменялись скрипящим шипением.
Потом один паук — тот, у которого брюшко болталось крохотным сморщенным мешочком, — куда-то исчез из поля Мухиного зрения. Над ней продолжал хлопотать другой — свое огромное и шарообразное брюхо он едва ли смог бы втиснуть в человеческое тело.
Танька хотела крикнуть, предупредить неведомого спасителя (она очень хотела надеяться, что спасителя) — но не могла. Паутина уже закрывала ей губы…
10
Толик Комаров обладал неплохой реакцией.
И — после трех людских шкурок, найденных в безжизненных комнатах, был готов ко многому. А еще ему повезло.
От двери Толик сразу бросился к серебристо-серому бесформенному кокону — наружу торчали лишь волосы и верхняя часть лица Мухи.
Тварь — та, с огромным брюхом, — таилась у входа, за открывшейся дверью. И выстрелила жгутом паутины. Он заметил — боковым зрением. Отреагировал взмахом руки с зажатым ножом. Паутина ударилась о лезвие. Раздался скрежет — словно сталь столкнулась с чем-то не менее твердым Жгут бессильно упал на пол.
Мухе — она могла наблюдать схватку, только вывернув назад голову и закатив глаза, — хотелось крикнуть: скорей! скорей! убей его!!!
Она уже поняла, что пауку требуется какое-то время для нового выстрела. Однако носовым мычанием передать это знание не могла.
Толик осторожно, полукругом, пытался обойти тварь, вытянув руку с ножом и не приближаясь. Он старался держаться подальше от паучьих жвал — не уступающих размерами клыкам крупного хищника
Паук поворачивался вслед за противником, не давая зайти со стороны беззащитного брюха. Жвала угрожающе шевелились, с них капала темная тягучая жидкость…
В схватке наступила короткая пауза — напряженная, готовая взорваться смертоносной атакой.
Где же второй? — думала Муха, одолеваемая тоскливым предчувствием: битва с монстрами закончится совсем не так, как бывает в романах и сказках. Сейчас паук снова метнет свой аркан, а второй где-то рядом, против двоих Толику в жизни не выстоять…
Господи, Господи, Господи, сделай так, чтобы он победил, — твердила про себя ни во что не верившая Муха, — я ему отдамся, я выйду за него замуж, я рожу ему троих… нет! пятерых детей, я…
Ничего больше она пообещать не успела.
Дальше все смешалось. Слитное, непрерывно воспринимаемое движение исчезло. Остались короткие, слабо связанные кусочки, фрагменты.
Нож рассекает воздух, переворачивается в полете, блеснув в солнечном луче.
Навстречу — так же быстро — паутина.
Брюхо паука лопается. Зловонная жижа заливает пол.
Паутина впивается в лишившуюся оружия руку.
Второй паук появляется в поле зрения Мухи откуда-то сверху.
Толик выдергивает еще один нож.
Раненый паук быстро-быстро скребет лапами, оставаясь на месте и разбрасывая едкие капли. Одна попадает Мухе на лоб — и жжет, как кислота.
Второй приближается — поверху, как-то удерживаясь на гладкой стене. Толик его не видит. Паук все ближе.
Нож рубит, рубит, рубит по паутине — впустую.
Муха испускает носом страшный, оглушительный, ни на что не похожий вопль. Толик дергается, оборачивается — и видит второго противника. Отскакивает — вовремя. Второй, похоже, метать паутину не может — но в движениях быстрее собрата.
Потом — что-то быстрое, вовсе уж неуловимое, рушится стеллаж, опрокидывается кресло. Первый, раненый паук пронзительно скрежещет, второй тянется жвалами к Толику, а у того почему-то нет ножа…
Потом она, наверно, от страха зажмурилась, или по какой-то еще причине кусочек схватки выпал из восприятия.
Потом она увидела зажигалку — в левой руке лежащего Толика, поднесенную к паутине, впившейся в правую. Колесико проворачивается — раз, другой, вспышки искр, — газ не загорается. И — наконец! — пламя касается паутины, та разваливается неожиданно легко, мгновенно, словно и не сопротивлялась так упорно стали…
Толик уворачивается от готовых вцепиться жвал, подхватывает нож… Взмах, еще, еще, еще…
И все кончилось.
11
Толик куда-то исчез, и Мухе стало страшно — страшнее, чем во время схватки. Казалось, она навсегда останется тут, спеленутая тугим коконом, в компании двух изрубленных монстров…
Потом он появился — со страшным грузом. С тремя почти невесомыми — выеденными, выгрызенными — когда-то людьми под мышкой. Аккуратно опустил их на пол. Волосы Толика слиплись от пота. Лицо покрывали крупные капли. Сказал (голос прерывался тяжелым, одышливым дыханием):
— Извини, сейчас все распутаю… Не стоило оставлять… кого-либо за спиной… Но все чисто… Их было двое… И там еще остались… четыре… шкурки…
Муха промычала что-то утвердительное: дескать, все понимаю, просто страшно остаться одной, именно теперь — страшно.
Он поставил кресло на ножки — осторожно водрузил на него Муху в полулежачем положении — кокон почти не сгибался. Повертел в руках зажигалку, отложил в сторону. Долго искал конец паутины, нашел, подцепил ножом… Говорил успокаивающе:
— Все уже кончилось, маленькая…
И что-то он еще говорил — Муха не слышала. Муха рыдала.
12
Распутать кокон быстро не получилось. Паутина здесь оказалась другая — значительно тоньше, чем ловчая, и не впивающаяся в кожу множеством невидимых крючков. Но было ее столько…
Принесенная Толиком откуда-то деревяшка мелькала вокруг головы Татьяны, серебристый ком рос на импровизированном веретене. Потом Толик пережег нить, взял новую палку — а из плена освободились лишь рот и подбородок Мухи.
К тому же, едва Мухина смогла говорить, — начала задавать вопросы. Много вопросов. Истерика у нее закончилась на удивление быстро.
Толик отвечал, не отрываясь от работы.
— Что… кто это был? — спросила Муха.
— Пауки. Ты же видела — самые обычные пауки. Только громадные. Чернобыльские. Мутация, радиация… Вскрытие покажет.
— Не-е-ет… Никакие они не обычные. Ты бы видел, как они меня сюда заманили… А как людьми притворялись… Может, инопланетяне? Галактические монстры?
— Едва ли… Обходились без всяких скафандров, нормально переносили нашу атмосферу, гравитацию… И… хм… в общем, нашу белковую пищу…
— Тогда откуда? А если… если где-то таких много?
— Не знаю. Есть теория — затертая фантастами до дыр — о множественности параллельных миров. По одной из версий, образуются они при реализации — или нереализации — каких-то судьбоносных вероятностей… В одном мире Земля столкнулась с гигантским метеоритом, прикончившим динозавров, — а в другом, допустим, разминулась. И млекопитающие обречены прозябать на задворках эволюции, никогда не породив хомо сапиенса… Если напрячь фантазию, можно представить мир, где никогда не появились позвоночные. И вот результат — разумные паукообразные. Арахниды. Да я тебе рассказывал про это, вспомни…
