— Этого я не знаю, Илин. Я оказался здесь одновременно с тобой. — Хет опустил руку и провел ладонью по краю карниза. Эта сторона имела толщину примерно фута в два, с грубой неровной поверхностью. Он перекатился на спину, чтобы поглядеть вверх или, лучше сказать, в том направлении, которое казалось верхом. Вид был почти идентичен тому, что он видел только что, глядя вниз.
— Это был риторический вопрос, — раздраженно ответила Илин. — А вот следующий вопрос — нет. Ты из остальных кого-нибудь видишь? Ведь их наверняка тоже перенесло сюда.
— Нет. Констанс направлялся к Риатену, и больше я его не видел. — На остальных Хету было глубоко наплевать, да и тратить энергию, беспокоясь по поводу здоровья Констанса, он тоже не собирался. Если этот Хранитель мертв, то и ладно, а если жив, у него в распоряжении гораздо больше средств, чтобы справиться с ситуацией, в которую они попали, чем у самого Хета.
После паузы Илин сказала:
— И Констанс здесь?
По ее тону Хет понял, что этот вопрос не стоит относить к риторическим. Хет приподнялся на локте, чтобы видеть Илин. Она все еще лежала, свернувшись у стены, хотя чувство безопасности, которое давало это положение, было чисто умозрительным. Он ответил:
— Да. Я велел ему идти в Останец, если он хочет остановить Риатена.
Илин была слишком умна, чтобы взорваться, особенно в таком месте, как это, а потому спросила лишь:
— Почему?
— Когда я сообразил, что собирается делать Риатен, я понял, что кто-то обязан его остановить. Констанс уже знал об Обитателе и о Вратах Запада, именно поэтому он и стремился помешать нам найти другие реликвии. Единственная причина, по которой он не дал мне швырнуть книгу в цистерну и уничтожить ее, заключалась в том, что он думал, будто в книге говорится о том, как можно запечатать эти Врата. Я не думаю, что там такие сведения есть. Искал, но не нашел ничего похожего.
Илин опустила глаза, ее руки нервно теребили шов на мантии. Потом она сказала:
— А что, если он был в заговоре с наследницей и Сеулом? Об их роли в этой истории мне известно.
Хет достаточно хорошо знал Илин, чтобы понять, как она сейчас раздражена. Что ж, он ничего другого и не ждал. Поэтому он просто сказал:
— Не был он в заговоре. Если допустить другое, получается полная бессмыслица. Кроме того, есть и другие доказательства. Я видел его в Пекле той ночью, до прихода разбойников. — Она удивленно вскинула на него глаза. И во дворце, когда Риатен был на приеме у наследницы, я опять встретился с Аристаем в павильоне, где находится Чудо. А потом в саду возле дома Риатена в тот последний раз, когда ты привела меня туда. Я никак не мог взять в толк, что он пытается мне поведать. Он и в самом деле безумец, но не в том смысле, как полагают другие люди. Я не поверил ему по-настоящему до тех пор, пока не оказался в Цитадели Ветров и он не отпустил меня невредимым. Рассказ Хета был упрощенной версией событий, но он не думал, что опустил что-нибудь существенное. Возможно, Илин возненавидит его теперь, и он не был уверен в том, что не заслужил ненависти. Единственная причина, по которой она не скажет ему об этом в лицо, заключается в том, что здравый смысл не разрешит ей потерять единственного союзника в этой тяжелой ситуации. Но он не собирался умолять ее вдуматься в сказанное им. Если Илин его не простит, что ж, это ее право.
А Илин выглядела скорее усталой, чем сердитой.
— Ну, дел у тебя, видно, было по горло, а? — сказала она.
Вот и все. Не желая давить на нее, Хет снова поглядел вверх, куда уходила башня. Казалось, она тянется в бесконечность. На некотором расстоянии от себя он увидел торчащую из стены каменную платформу, но не такую, как множество других полуразрушенных выступов, а нечто правильной, слегка закругленной формы. «Как будто смотришь снизу на основание балкона», — подумал Хет. Балкон тянулся по всей окружности башни.
— Посмотри-ка на это!
Илин неохотно подползла к краю их карниза.
— Вот теперь, — пробормотала она, — я знаю, как себя чувствует паук. Ей понадобилось несколько минут, чтобы присмотреться, но в конце концов она увидела странную платформу. — Хм-м-м. И что же ты думаешь о ней?
— Не знаю, что и думать. Если ее построили Обитатели… Но зачем им она? Они же летают, им не нужны ни пандусы, ни платформы. Если же ее построили люди вроде нас, то, возможно, они думали о способах перекрыть этот путь.
— Ты хочешь сказать, что они хотели поставить барьер, через который Обитатели Запада не могли бы пройти? — Илин еще ближе пододвинулась к краю и изогнулась так, чтобы лучше рассмотреть платформу, о которой шла речь. Впрочем, не имеет значения. Нам надо постараться выбраться отсюда, пока Обитатели не накинулись на нас.
— А в какую сторону?
— Что в какую?
— В какой стороне выход?
Илин поколебалась.
— Разве ты не знаешь?
— Я могу сказать, где низ, где верх, но я не знаю, с какой стороны мы сюда попали.
Илин снова вытянулась, чтобы бросить взгляд «вверх».
— Когда я снизу смотрела вверх, то видела нижнюю поверхность разрушенных участков пандуса.
— А теперь, Илин, погляди вниз. Там ты увидишь то же самое — разницы между верхом и низом нет никакой.
Илин взглянула, и результат ей не слишком понравился.
— А я-то думала, что крисы заблудиться не могут, — пробормотала она.
Это было несправедливо по отношению к Хету.
— А я думал, что Хранители способны не позволить затягивать себя в трубы, ведущие из реального мира в Страну Мертвых.
Это замечание предотвратило новую обидную реплику, которую Илин, надо полагать, уже приготовила. Она посмотрела в лицо Хета впервые с тех пор, как он рассказал ей о Констансе.
— То место, откуда приходили Обитатели, действительно Страна Мертвых?
— Мне кажется, что для нас это совершенно безразлично. — Хет набрал в грудь побольше воздуха, чтобы подготовиться к тому, что должно было последовать, а затем сел. Было очень трудно побороть представление, что вот сейчас он упадет вниз, но с закрытыми глазами ему было еще хуже. Надо заставить себя привыкнуть к этому. — Нам следует попытаться добраться до той штуки, которая похожа на балкон. Это единственная вещь, которая отличается от всего остального, что мы видим здесь.
Илин молчала, затем сделала резкое движение и села. Она чуть ли не силой принудила себя заглянуть через край, пытаясь привыкнуть к отвратительному ощущению тошноты. Потом сказала:
— Я тебя знаю. Ты просто хочешь умереть в более интересном месте, нежели этот каменный карнизик.
Впервые один из них произнес это слово. А ведь если на помощь к ним не придет какое-нибудь доброе божество, то обоих уже сейчас можно считать мертвецами. Хет улыбнулся Илин. Это была настоящая улыбка, улыбка без демонстрации острых клыков.
