Вот теперь, спустя пару часов, я начинала чувствовать дикий страх. Меня трясло от одной единственной мысли, что я скоро умру. В это было невозможно поверить и смириться с этим, но я столько раз находилась на волоске от гибели, что это должно стать обыденностью для меня.
Мое сердце чувствовало, что это самый настоящий конец. Конец всему - жизни, времени, движению, любви... Жалею ли я о чем-нибудь? Да, наверное, о многом. Но больше всего обидно то, что у меня могла бы быть счастливая жизнь с любимым человеком. Но что осталось теперь? Какая-то жалкая неделя, если не меньше?! Несколько дней, наполненных болью и глупыми ожиданиями? О таком будущем я думала в самую последнюю очередь...
Смерть, своего рода, в этом случае стала бы для меня единственным избавлением от адских болей, которые терзают меня каждый день и продолжают усиливаться. И каждый раз мне казалось, что терпеть такое больше невозможно. Но откуда-то во мне находились силы, чтобы преодолеть весь этот кошмар. И скоро этому наступит конец. Наверно, это единственный плюс во всем этом переполохе.
И самым ужасным для меня было то, что смерть разлучит меня с Дэниэлом. Она убьет нашу любовь, я больше никогда не смогу увидеть его очаровательных прозрачно-голубых глаз; никогда не смогу прикоснуться к его гладкой коже, не смогу почувствовать сладкого аромата, исходящего от него; у меня не будет возможности крепко прижаться к нему и ни за что не отпускать; я не смогу почувствовать на своих губах сладковатый привкус его нежного поцелуя... Всего этого больше никогда не будет.
- Как ты там, милая? - спросила мама.
Я отважилась на очень отважный поступок - решила позвонить маме. И это стоило мне огромных усилий, я приняла на себя очередной удар боли, который постепенно убивал меня. Но я должна была услышать ее голос - такой родной, мягкий, ласковый - до того, как...
- Все хорошо, мам, - мой голос предательски дрожал.
- Как Мальдивы? Должно быть, ты сильно загорела! - ее нежный голос был переполнен эмоциями. - Как Дэниэл? Вы не ругаетесь?
- Все хорошо, - вновь сказала я более уверенно. - А как ты? Как папа?
- О, у нас все замечательно, - я была рада это услышать. Больше мне ничего не надо было, чтобы успокоить стон души. - Только мы так скучаем по тебе, Мия!
Я прижала рот рукой, чтобы мама не услышала мой вопль. Густая пелена слез накрыла глаза. Я почувствовала на своем плече бережное прикосновение холодной руки. Дэниэл. Он рядом со мной. Всегда. Его присутствие послужило мне огромной поддержкой. Если бы я была одна - я бы давно разрыдалась. Но я должна была быть сильной, ради него, ради мамы и папы, ради Виктора, Элизабет, Мэри, Эрика...
Слезы ручьями потекли из глаз.
- Я тоже... очень... скучаю по вам, - проговорила я хрипло.
Я быстро и небрежно вытерла слезы и подняла немного голову, чтобы сдержать очередной поток боли.
- Ты плачешь? - изумленный голос мамы отрезвил мой затуманенный рассудок.
- Нет, нет, - забормотала я, - конечно же, я не плачу. Тебе, наверное, послышалось.
- У тебя такой голос... - ее невозможно провести, всегда обо всем догадывается. - Что-то все-таки случилось?
- Мам, поверь, все действительно хорошо, - как же было тяжело лгать ей. Снова.
- Если у тебя что-то произошло, то, пожалуйста, расскажи мне. Я же твоя мама - я должна знать.
- Все хорошо, - если я еще раз повторю эту фразу, то в скором времени сама в это поверю. - Тебе не стоит ни о чем волноваться.
- Точно? - недоверчиво спросила она.
- Абсолютно.
- Ладно, - последовал вздох. - Когда вы возвращаетесь в Портленд?
Я замялась.
Мне понадобится в очередной раз напоить ее враньем... Но ведь это только для их с папой пользы. Они не должны ничего знать. Все же будет лучше держать их в незнании. Знаю, это очень подло с моей стороны, но я не хочу, чтобы и они переживали за меня.
- Скоро, мама, - я громко сглотнула, и одна слезинка скатилась по щеке. - Очень скоро...
- Ох, мне уже так хочется увидеть тебя!
- Не волнуйся. Ты даже не успеешь соскучиться по мне, как я буду дома, - я удивлялась тому, с каким невероятным спокойствием я говорила эти слова. Мне даже удалось улыбнуться. Но только это ничего не меняло.
- Очень надеюсь на это.
Наступила неловкая тишина. Мои руки дрожали, сердце неровно билось в груди. Я стала оглядываться по сторонам, в поисках поддержки.
Дэниэл сел передо мной, крепко сжав в своих холодных ладонях мою руку. Стоило мне заглянуть в его прозрачно-голубые глаза - мою тихую гавань - как волнение тут же отступило на второй план.
- Ладно, мама, мне уже пора, - промямлила я, чувствуя, как ком боли подступает к горлу.
- Так скоро? - удивилась она.
- Да, - я вздрогнула. - Сейчас у нас запланирована экскурсия, так что...
- Тогда я не стану тебя задерживать, - грустно отозвалась она.
- Я люблю тебя, мама, - я крепко зажмурила глаза, сдерживая слезы.
- Я тоже очень сильно люблю тебя, моя девочка, - пророкотала она, и мое сердце сжалось от дикой и душераздирающей боли. - И обязательно позвони мне, когда вы будете возвращаться.
- Обещаю, - я моргнула, и пару слезинок упали на мою дрожащую руку. - Передай папе, что я скучаю по нему.
- Хорошо, Мия.
- Пока.
И я отключилась.
Было так трудно сказать ей "пока". Я попрощалась с ней - теперь уже навсегда.
Но как же это объяснить сердцу? Что я больше никогда не увижу своих любящих родителей?
- Не плачь, - раздался успокаивающий шепот Дэниэла рядом.
Я прижалась к нему и зарыдала.
- Я больше не увижу их, Дэниэл... - плакала я, слабо сжимая кулаки. - Никогда...
- Ты еще встретишься с ними, любимая, - его рука нежно гладила меня по голове.
- Нет...
- Я поклялся, что сделаю все, чтобы спасти тебя, - он взял в руки мое лицо и приблизил к своему. Его глаза были так близко, что у меня захватило дыхание. - И я не дам тебе умереть. Не дам...
Прошло еще три дня.
Боль настолько атаковала меня, что я не могла встать с постели. Мне с огромным трудом удавалось говорить, точнее, отвечать изредка на вопрос, как я себя чувствую. Это коматозное состояние было для меня хуже смерти. Я ничего не могла делать... Ничего...
Каждый взгляд Дэниэла, наполненный болью и безнадежностью, оставлял в моем сердце рану. Вероятно, на нем не осталось живого места. Он знал, что любая минута может стать последней, и старался не оставлять меня. Он боялся. Это было видно в его глазах - родных и любимых.
Древние Духи Лугару ничего не смогли сказать Алексу про планы Бессмертных, и все словно остались без глаз - неизвестность лишь усугубила и без того ужасное положение. Да и все не очень-то обращали внимание на Мэйсона и всю заварушку.
