Кузен девушки, молодой Брэдшоу, выступил вперед, его лицо покраснело.
— Я не верю этому! — выкрикнул он. — Дядя Артур никогда не падет так низко.
Дэвис похлопал его по плечу.
— Не принимай близко к сердцу, — посоветовал он. — Даже если сержант прав, это не значит, что твой дядя замешан в этом деле. Кроме него есть и другие силы тут и на Земле, что дергают за веревочки и считают, что без этого нельзя. Должно быть, похищение девушки просто ловкий ход, чтобы заставить отца волноваться о ее судьбе, а не о благе колонии. Если с ней ничего не случится, он, может быть, сделает что-нибудь полезное для колонии. Так работают политики.
Дэвис повернулся к Маллигану, Старик сидел на корточках, разбивал раковины о камень и со смаком втягивал в себя их содержимое.
— Майк, — крикнул ему Дэвис. — Подойди сюда. Ты знаешь Венеру лучше любого из нас, так говорил мне отец. Скажи, где мы находимся и как нам отсюда выбраться?
Лицо Маллигана сморщилось в напряженном раздумье.
— Кажется, я бывал в этих местах, — ответил он. — Здесь масса маленьких островов: горная гряда выходит на побережье и продолжается в океане. Я плавал здесь с Морганом, давно это было. Мы охотились за морскими змеями.
— Морскими змеями? — переспросил второй юноша. — Вы имеете в виду, что они здесь, вокруг нас?
Старик кивнул головой:
— Ну да, тут для них подходящая глубина, чтобы вырасти большими, как бывало на Земле. О, я помню…
— Забудь об этом! — приказал ему Дэвис. — Ты думаешь, мы застряли здесь навсегда?
— Я этого не говорил, — запротестовал старик. — Ты лучше дай мне маленько подумать. Хотя нам все равно надо ждать прилива.
Они оставили его наедине с ракушками, а сами отыскали укрытие под скалистым козырьком, где смогли устроиться с относительным комфортом. Зима на Венере сырая и ветреная. Правда, было вполне тепло, но дождь и промозглый туман делали свое дело. В укрытии они снова почувствовали себя людьми.
Профессор приподнялся, стараясь высмотреть что-то сквозь свои очки.
— Можно ли доверять этому человеку? — поинтересовался он. Что может сделать такой глубокий старик?
Дэвис пожал плечами.
— Он может все, что и каждый из нас, — ответил он. — Старик Маллиган — самая большая загадка Венеры. Он прибыл сюда с Морганом во время первой экспедиции, если верить хронике. С тех пор он нисколько не изменился, и я сомневаюсь, что он постареет вместе с нами. Он знает Венеру лучше всех в Системе, и если он скажет, что вызволит нас отсюда, значит, так и будет. Я верно говорю, Гиббон?
— Да! — сержант прикладывал лишайник к раненой руке. — Когда я сходил с трапа транспортной ракеты, прибывшей сюда тридцать лет назад, первое, что я услышал, была его песня. Он был пьян и хотел проучить каких-то остолопов, назвавших его лжецом. Мне пришлось взять на помощь трех человек, чтобы засадить его в каталажку. Потом я слышал, как он рассказывал про Моисея и фараонову дочь, как он был жрецом в какой-то Мидии и как Моисей женился на его дочери. Если ему верить, у него дочери по всей Системе.
— Фантастика! — воскликнул профессор. — Не может человек жить так долго. Четыре тысячи лет! Это абсурд. Я, кстати, антрополог и уж в этом-то разбираюсь.
— Насколько я помню, он претендует на сотню тысяч лет, сухо ответил Дэвис. — Наверняка же я знаю, от отца, что он жил здесь девяносто лет назад, а по записям он еще старше. Он знает много чего из истории, раз умудряется вставить в свою болтовню научные факты. Должно быть дьявольски много накопилось в голове сведений за тысячи лет, немудрено и запутаться.
Профессор неодобрительно глянул поверх очков.
— Будьте же серьезнее! — фыркнул он. — Вы, образованный человек и не хуже меня знаете — человек не может жить тысячу, а тем более сто тысяч лет. Это смешно! Надо сказать, в этом человеке есть нечто своеобразное: форма головы, например, фигура, надбровные дуги. Он определенно представляет собой очень примитивный тип людей. Почти неандерталец, можно сказать. Где он сейчас?
— Он отколол большой кусок от скалы и теперь отбивает пластины поменьше с помощью другого камня, — доложил второй юноша, по имени Вильсон. — Послушайте, а как насчет этих моллюсков? Если мы застряли здесь надолго, надо заняться их заготовкой. Мне кажется, это единственная еда, что здесь есть, а скоро и ее не останется, судя по тому, как пожирает их Маллиган.
С приближением вечера становилось все холоднее. Дэвис пытался вспомнить что-нибудь о здешних приливах. Они зависели только от Солнца, но болотистое побережье и мелкое море делали их очень причудливыми. Приподнявшись, Дэвис стал вглядываться в море. На краю острова волнение, определенно, усилилось, а камни, которые полчаса назад еще торчали из воды, скрылись в фосфоресцирующей жиже. Вода поднималась. Преодолевая головную боль, он выбрался из укрытия и подошел к сидевшему на корточках старику. Порыв ветра обдал его мелкими брызгами дождя, и он поежился от озноба. Он услышал позади шаги, оглянулся и увидел, что Гиббон и профессор последовали за ним.
Маллиган отыскал в породе, из которой состоял островок, кремневую жилу. Рядом с ним уже лежала кучка серых камней: из них, с помощью обточенного морем кварцита, он делал пластины размером с ладонь. Пластин получилось около дюжины, и Маллиган начал заострять их короткими, точными ударами своего каменного молотка.
Очень скоро в руках у него оказалось копьеобразное лезвие, плоское с одной стороны, округлое с другой и с неровной режущей кромкой. Он отложил его в сторону и принялся за следующее.
Профессор возбужденно толкнул Дэвиса.
— Первобытная технология, — прошептал он. — Это несомненно! Невероятно!
Дэвис смущенно прокашлялся. Стоя тут и наблюдая, как старик корчит из себя пещерного жителя, он чувствовал себя ослом, но в то же время чувствовал, что присутствует при значительном событии.
— Маллиган, — сказал он, — вода поднимается. Не придется ли нам вскоре заняться кое-чем поважнее?
Старик поднял взгляд.
— Я уже занялся, — ответил он. — Делаю ножи и копья. Во время прилива вылезут такие твари, что за один присест сожрут тебя или сержанта, а профессора употребят вместо зубочистки. На твоем месте я бы лучше поднял парнишек поискать что-нибудь для рукояток: морских тварей не стоит подпускать близко.
— Вы утверждаете, что вам сто тысяч лет? — с дрожью в голосе спросил профессор.
Маллиган скромно склонил голову.
— Боюсь, это немного преувеличено, но для песни — самое подходящее. Как-то раз, давно это было, я подсчитал свои годы вместе с одним парнем, который разбирался в таких вещах вышло около тридцати тысяч. Он признавал, что ошибка может быть в пять или десять тысяч лет в ту или другую сторону. Долгое время мне не было нужды задумываться об этом; а потом стало довольно трудно припоминать всю историю моей жизни. Даже шумеры путались в больших числах, а это было еще раньше — раньше, чем они спустились с гор.
