— Я ничего не чувствую.
— А ты и не должен. Хм-м… Ничего у него не получилось.
Взгляд мужчины стал острее, более разумным. Правая рука вдруг поднялась с колен.
Констанс молчал. Хета будто парализовало.
Медленно-медленно, будто мышцы забыли о своем назначении от долгого неупотребления, мужчина протянул руку и коснулся щеки Хета. Хет не ощутил желания уклониться, что уже само по себе было странно. Он опасался любого человека и, уж конечно, не имел оснований доверять этому мужчине только потому, что тот может оказаться древним магом. Но в жесте не было угрозы, в глазах тоже. Потом человек произнес одно слово:
— Успешно…
Хет боялся шевельнуться, боялся сделать что-то, что снова погрузит этого человека в транс. Слово было из староменианского, но произносилось совсем иначе, так что Хет поразился тому, что понял его значение. Голос был мягкий, глубокий, но от долгого молчания в нем слышались странные хрипы. На том же языке Хет спросил:
— Что?
Старик отвел руку от лица Хета и опустил ее на колени. Прикосновение было столь легким, а движение столь осторожным, что почти не потревожило слоя пыли. С огромным трудом старик сказал:
— Она была величайшим магом нашего времени, но когда я ушел, ее труды рождали только монстров. Мне следовало знать, что она никогда не сдастся.
Хету понадобилось время, чтобы разобраться в этой фразе и понять, что имел в виду старик. Он спросил:
— А как ее звали?
— Йоана Евеба. Запомни это имя. Она была праматерью всего твоего народа.
Хет подумал, что некоторая особенность в произношении слова «праматерь» делала возможным придать ему другой смысл. Возможно, «создательница» будет более правильным переводом. Значит, они вовсе не проделка Обитателей. Имена магов, создавших крисов, не сохранились, а староменианское слово «крис» означало просто «люди пустыни». Но Йоана — распространенное имя в Анклаве в отличие от городов Приграничья. Сестру бабки Хета звали Йоаной. Вполне возможно, этот человек — лишь продукт его воображения, если Обитатели свели его с ума, но ведь и Констанс видит старика, а Хет сомневался, что два человека окажутся склонны к одним и тем же галлюцинациям. Осторожно он спросил:
— Кто ты и зачем здесь? И как мог прожить так долго?
— Я — Севан-денарин, Строитель. Нахожусь здесь потому, что потерпел неудачу. А возвращаться смысла не было. Я не живу, а времени тут нет.
«Наверняка я его не понял», — подумал Хет, очень разочарованный. Крисы всегда считали, что их староменианский язык остался неизменным с незапамятных времен Выживших, но, видимо, некоторые слова переменили свое значение. Констанс прервал ход его мыслей, воскликнув:
— Мое терпение почти безгранично, но я хотел бы получить перевод, если соблаговолишь.
В тоне Констанса Хету послышалась угроза, и поэтому он повторил все то, что, как он думал, сказал ему старик. Констанс проговорил:
— Я знаю, что он пытался читать у тебя в душе. Спроси его: он Маг?
— Ты — Маг? — спросил Хет, думая, что вопрос не слишком важен, поскольку уверенности, что слово имело раньше на староменианском то же самое значение, нет никакой.
— Я был Строителем. Я не живу.
— Он был Строителем, и он не живет, — перевел Хет Констансу. Проясняет ли это что-либо?
— Спроси его, для чего предназначено это место?
— Я и сам собирался это сделать, — раздраженно ответил Хет. — Только это не так-то просто. — А Севан-денарину он сказал: — Это ты построил платформу? Она использовалась, чтобы закрыть Врата?
— Я построил и ее, и привратницкие под каждыми Вратами. Эти привратницкие — временная мера. А вот это устройство должно было закрыть все коридоры, запечатать их с Другой Стороны и предотвратить всякую возможность прорыва пришельцев сквозь барьеры в наш мир. Но меня постигла неудача. Один из Обитателей прорвал нашу защиту и напал на Ашонайю, у которой был катализатор. Она упала в коридор, а катализатор пропал. Я знал, что Врата придется запереть, дабы предотвратить новое нашествие в наш мир, а времени для создания нового катализатора и доставки его сюда к нам не будет. Остальные вернулись или умерли. Я остался.
Вероятно, катализатор был невелик по размерам, раз его могла держать одна женщина, стоя на этой платформе. «Печать полного завершения», — говорил Еказар. Наверняка неудачный перевод. Хет боялся даже сформулировать словами свою мысль, боялся, что удача снова отвернется от них.
— Этот катализатор, — спросил он, произнося термин с тем же акцентом, который придавал ему Севан-денарин, — как он выглядит?
Илин выкрикнула предостережение, и Хет круто обернулся к ней.
Сонет Риатен упал. Илин стояла возле него на коленях, поддерживая его голову. Хет глянул на рой кишащих Обитателей, ожидая, что они обрушатся вниз подобно камнепаду в горах. Но прогнувшийся барьер сгустившегося воздуха еще держался, хотя Хету показалось, что он провисает все сильнее. Этого понять он не мог. Затем он увидел, что у Констанса глаза сузились, отражая концентрацию Силы, и Хранитель простер руки вверх, как бы поддерживая ими барьер.
Он делает то же, что делал Риатен, чтобы удержать их, понял Хет, но наше время истекает.
— Илин, Илин, иди сюда!
Девушка осторожно опустила голову Риатена на пол, встала и подошла к Хету.
— Он умер. И не хотел, чтобы я помогла ему, — прошептала она с глазами, полными слез, но голосом, дрожащим от гнева. — Он не позволил мне даже попытаться! — Потом она впервые заметила Севан-денарина и замолкла на полуслове. — Что… Кто это?
— Это Севан-денарин — Строитель Древних. — Хет ради Севана перешел на староменианский язык. — Это Илин сон Диа'риаден, Хранительница, нечто вроде ваших магов, только меньше знающая.
Глаза Севана обратились к Илин, но взгляд не был сфокусирован, он ничего не выражал. Как им повезло, что этот человек с таким уважением относился к Йоане Евеба, что зрелище одного из ее созданий вызвало у него своего рода шок, прервавший сон, длившийся столько столетий. Обращаясь к Илин, Хет спросил:
— Та последняя реликвия все еще у тебя, а?
Илин отыскала реликвию с крылатым изображением и отдала ее Хету. Глаза Севана не выразили никакого интереса, и сердце Хета упало. Но все же он протянул вещицу старику, сказав:
— А это не тот катализатор, что был потерян?
Севан ответил:
— Нет, это не тот катализатор, который потеряла Ашонайя. Этот изготовлен кем-то другим.
— Но мы можем воспользоваться им, чтобы Врата закрылись навсегда?
Севан встретился с ним глазами, и на короткий момент в них блеснул острый интерес.
