Муцикава, оглядываясь, нет ли поблизости таксомотора, стал переходить улицу. Тяжесть чемоданчика почти не ощущалась. Муцикава шел бодрым, легким шагом. На душе было спокойно. Он уверен в успехе. Он шел на собственную гибель без малейшего раздумья или страха. Жажда мести была в нем сильнее любви к жизни.
План его прост. Проникнуть в здание подземного вокзала, оттуда - в трубу плавающего туннеля. Затем пройти в глубь туннеля возможно дальше от берега. Идти пешком по трубе, может быть, несколько дней, чтобы в тот день, когда пойдет первый сверхскоростной поезд, в котором поедет Корнев, взорвать туннель, пустить его на дно.
Он представил себя в тот момент, когда он повернет рычажок мины на взрыв. Разве поймут они, эти бандиты, которые продали ему страшное оружие разрушения, что ему не надо никакой выдержки времени?
Ему будет некуда спасаться. Он взорвет сам себя. Да, сам себя... Рука у него не дрогнет.
Муцикава вскрикнул. Небоскребы вдруг закачались и смешались в мутную пелену, что-то больно сдавило грудь.
Перед глазами вращалась какая-то резина. Громко хрустнула грудная клетка Муцикавы; завизжали тормоза.
Толпа мгновенно образовалась около машины, задавившей человека. Шофер в мягкой шляпе набекрень с пролятием выскочил на мостовую. Еще бы! Разве допустима задержка машины самого Контонэ! Он спешит в Нью Йорк, и ничто не может его остановить.
Мистер Контонэ сам выглянул из машины и дал указания, как лучше вытащить изуродованное тело. Услужливый полисмен стал доставать из-под колес чемодан.
В этот момент произошло невероятное. Немногие свидетели этого события остались в живых. Автомобиль мистера Контонэ, сам мистер Контонэ, его шофер, полисмены, труп раздавленного японца и около тридцати зевак и прохожих были разорваны в клочья. Одно колесо автомобиля, пробив толстое зеркальное стекло, влетело в окно двадцать четвертого этажа, в офис "Воздушной трансконтинентальной полярной компании". Из числа служащих компании никто не погиб, так как все были уволены за неделю до случившегося.
На место происшествия были вызваны пожарные, чтобы смыть с мостовой ужасные следы катастрофы. Движение в этой части города остановилось на несколько часов. Некоторым домам грозил обвал, а стена одного из них действительно обвалилась вскоре после взрыва.
Репортеры выдумывали всяческие подробности этого происшествия и в зависимости от направления своих газет давали самые разнообразные сообщения.
Большинство газет сходилось только в одном: мистер Контонэ - глава бандитского треста по снабжению бандитов оружием - погиб во время перевозки крупного груза взрывчатых веществ.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЛУНАЛЕТ
Станцию эстакадной железной дороги осаждала толпа. Попасть на эскалатор не было никакой возможности. Смельчаки забирались на перрон по ажурным колоннам, но протиснуться на платформу им не удавалось, пока не отходил очередной поезд.
К толпе подъехал комфортабельный электромобиль. Из него вышел высокий седой человек; несмотря на преклонные годы, держался он прямо.
Следом за шш из машины вышла стройная черноглазая женщина и мальчик лет одиннадцати, подвижный, быстрый, тоже темноглазый, но белобрысый. Его лицо с тонкими чертами было сейчас сосредоточенно и взволнованно.
Высокий взял мальчика за руку и в нерешительности остановился перед сплошной людской стеной, преградившей им путь.
Кто-то обернулся и увидел его: - Проходите, Николай Николаевич!
- Пропустите товарища Волкова!
Словно невидимая рука раздвинула толпу.
К эскалатору, поднимавшемуся на перрон, образовалась открытая дорожка.
Волков отвечал на многочисленные приветствия, женщина смущенно улыбалась, а мальчик считал своим долгом кивнуть с улыбкой каждому, кто здоровался с его дедом.
- Мальчонка-то, видать, сын инженера. Карцева, того, что Мол Северный строил.
- Да ну!
- А с ним, должно быть, мать, геолог... Помните историю с островом Исчезающим?
- Ну как же! Так, значит, она дочь Николая Николаевича?
- Известно.
На бреющем полете пронесся самолет. Он сбросил на вокзал пачку газет. Шелестя, они скользнули по огромной серебряной сигаре вокзала, посыпались на толпу.
Мальчик подхватил два листка и один протянул деду.
"Последний выпуск! Специальная корреспонденция со станции "Р а к е т н а я". Николай Николаевич надел очки.
"Директор Института реактивной техники Анна Ивановна Седых сообщила, что состав экипажа укомплектован и никакие добровольцы не могут рассчитывать на место в ракете. Экспериментальный полет в направлении Луны рассматривается как лабораторная работа. Высадка на поверхности Луны не предполагается. Члены экипажа по-прежнему желают остаться неизвестными. Добровольцев, осаждающих территорию Института реактивной техники, просят учесть, что в состав экипажа они включены не будут".
Мальчик прочитал и вопросительно посмотрел на Николая Николаевича. Тот улыбнулся и сказал: - Вот видишь, я говорил... ничего, брат, у тебя не выйдет.
- Я боюсь, что его там задавят в толпе,сказала Галина Николаевна.
- Ничего, он на дерево залезет.
- Я, правда, мамочка, на дерево залезу. На самую верхушку. Мне все видно будет. А когда дедушка вернется, я слезу, честное пионерское!
- Смотри, не свались с дерева.
- Дедушка говорил, что ты тоже лазила, когда маленькой была.
- Я и сейчас могу, - рассмеялась мать.
Галина Николаевна подошла к перилам, вдоль которых в ящиках росли цветы, и с наслаждением понюхала их.
- Можно, я тебе сорву? - прошептал мальчик.
- Я тебе сорву! - пригрозил Николай Николаевич.
Однорельсовый путь натянутой нитью серебрился вдали. Ажурные легкие арки эстакады убегающими волнами вздымались над листвой росших у их основания деревьев.
Жужжащий поезд остановился у перрона.
Толпа ждала. Никто из стоящих поблизости от Волкова и его семьи не входил в вагон.
Николай Николаевич прощался с дочерью: - Все будет в порядке. Должен же он посмотреть... Ему ведь тоже многое в жизни предстоит...
- Ладно, ладно, - целовала сььна Галина Николаевна. - Я буду вас ждать. А папе ничего не скажу. Сережа ему сам все о луналете расскажет.
- Обязательно, обязательно, мамочка, ничего не говори! - мальчик повис на шее матери.
Николай Николаевич потянул его за собой.
Лишь когда Николай Николаевич и Сережа появились у окна, усаживаясь в удобные кожаные кресла у круглого столика и приветливо улыбаясь Галине Николаевне, люди на перроне стали входить в вагон.
Сережа нажимом красной кнопочки открыл окно. В вагоне стало слышнее музыкальное жужжание гироскопа, удерживающего в устойчивом положении двухколесный вагон.
