— А ну канай отсюда! Валютчик! Гад подколодный! Нет рублей, и не хапай товар! Мы торгуем за рубли, поал, гнида! Только за рубли! Засунь свои баксы себе в задницу и канай отсюда, поал?! — Продавец форсировал голос, явно привлекая внимание прохожих.
Нелогично. Даже если к доллару почему-то здесь охладели, зачем орать-то? И не охладели, отнюдь! Это жвачное говядо предпочло бы… не рубли. Судя по флюидам. Однако демонстративно блажило. Вот-вот. Демонстративно. Будь Жилин блюстителем-провокатором, испытывающим гражданина на благонадежность, и раскуси гражданин подвох, именно так блажил бы гражданин, смачно именуя подставного «валютчика» и гадом подколодным, и гнидой, а то и козлом в клеточку. Собственно, так оно и… Кроме того, что Жилин — не блюститель-провокатор.
— У меня просто мало рублей, — дружелюбно сказал Жилин. Дружелюбие далось с усилием. — А долларов много. Я просто бедный турист. Богатый.
— Проблемы, мастер? — Детина с перебитым носом спросил участливо, но с отчетливой куражливостью. Их откуда ни возьмись за спиной Жилина возникло трое — все трое массивны, коротко стрижены, пустоглазы. — Проблемы?!
Вопрос как бы к продавцу, но Жилина поприжали, не плотно и тем не менее давая понять… справа-слева-сзади.
— Баксы хотел мне втюхать! — обвинило говядо.
— Я турист, — прикинулся Жилин смиренным дурачком. Ясно, что ПОПАЛ, но во что? Надо посмотреть. — А что, ребята, у вас валюту разве не принимают?
— Принимают, братан, принимают, — разъяснил Hoc, — но только через обменный пункт. Тебя как звать-то, братан?
— Ваня, — прикинулся «Ваней» Жилин.
— Ид-ди ты! Сам — Ваня, а хочешь национальный рубль подорвать… — Сокрушенность была почти неотличима от искренней.
— Да не хочу я! Я просто не знал. Просто у меня рублей не хватило! — Жилин прижал руки к груди, играя лоха. Почему бы и нет? Вы со мной играете, я с вами сыграю!
— А чего ему надо? — выяснил у продавца Нос, будто самого Жилина не было и в помине. — О-о! Братищев! Чукча — чита-а-атель! Сколько ему не хватило? Десятки?! На! Порядок, мастер? В расчете?
Продавец закивал: мол, в расчете, — и безвозмездно предоставил полиэтиленовый пакет с хлипкими ручками. Нос не уложил, ссыпал туда все двенадцать томов — беспорядочно, валом. Ручка тут же порвалась. Держи, сказал Нос. И Жилин вынужденно обхватил в обнимку неуклюжий пакет.
— Должок за тобой, братан! — как бы пошутил Нос. Дамочка непреклонного возраста приостановилась у прилавка, потрогала пальцем глянцевый покетбук с незатейливым названием «Просто Мария». (Гм! Луис Педрович?.. Зовите просто Мария!)
— Это круто! — чавкнул продавец. Жилин перестал для него существовать.
Подельники новоявленного кредитора подтолкнули должника с боков — в нужном направлении.
Направились, как выяснилось, к пункту обмена. Проблемы? Никаких! В России имеет хождение рубль. И только. Кто не знает, того готовы просветить и даже препроводить к ближайшему «обменнику». Ты ж десятку должен, мастер! В рублях. Щас поменяешь и — рассчитаемся!
Забавно! Троица мордоворотов всерьез решила, что лох полностью смирился и идет куда ведут. Руки у Жилина заняты пакетом с книжками, но что руки… Забавно!
Детины довели лоха не до ближайшей подворотни, где, как предвкушал Жилин, лоха выпотрошат и дадут пинка под зад… как им кажется… Они все вместе действительно пришли в «обменник». Не ближайший. Но в «обменник». Натуральный, без «липы». В бутике. При входе в бутик нес службу закамуфлированный амбал, вооруженный «Дрелью» (шестнадцатизарядный, калибр 5,45).
«Обменник» находился в закутке, изолированный от зала могучей металлической дверью с окошком.
И плакатик над окошком: «Сто долларов — это всегда сто долларов!» — со стрелками, указывающими на различия.
И уведомление: «Осуществляя валютные операции с неизвестными, вы рискуете быть обманутым и совершаете уголовное преступление!»
И курс покупки-продажи мелом на грифельной дощечке…
Оп, стоп! Это что ж за курс бредовый! Одна-а-ако! В спину давяще дышал кредитор со товарищи. Из окошка снуло глядела идентичная ряха. Потом дверь натужно открылась, и Жилин, теснимый троицей, оказался внутри вместе с троицей же и с ряхой.
— А мы, значит, разве не через окошко будем?
— Не, не через окошко. Так надежней, и шум снаружи не слышен… Да не будет он шуметь. Братан, ты же не будешь шуметь? А, Ванек?!
— Не буду. Я вообще с детства — как мышка.
— Ну?
— Что — ну?!
— У тебя ведь есть доллары?
— Да. Но не по такому же курсу!
— Неужто, братан! А что у тебя есть, кроме долларов? Вытряхивай! У нас принимают любую валюту. Марки, фунты, крузейро!
— У меня нет крузейро. У меня есть макута, квача, тхебе… — Жилин перечислил далеко не все известные ему экзотические афробумажки, и не понаслышке известные. Заир, Малави, Ботсвана. А то еще — нгултрум, даласи, каури, песева?.. Ситуация, ставшая предельно ясной, стала скучной.
— Крутой, что ли? — соболезнующе спросил Hoc. — Так все хорошо было, по-честному…
— Ванек не понимает, — поддакнул пустоглазый, и второй пустоглазый поддакнул:
— Учить надо!
— За квачу ответишь! — накатила идентичная ряха, цепляясь к слову.
…Тесновато, конечно. Зато звуконепроницаемо. Впрочем, он пообещал, что не будет шуметь. И впрямь — как мышка. Но должок вернул. Взял из кассового ящика десятку, вместо нее положил эквивалентное количество долларов (по приемлемому курсу! не по указанному на грифельной дощечке!). Десятку он, плюнув, налепил на лоб бездыханному кредитору. С волками жить… А Братищева Жилин им все-таки не оставит. Опять же, уплочено.
Вышел из закутка, аккуратно защелкнув за собой металлическую дверь. Независимо прошествовал мимо амбала с «Дрелью». До свиданья, сказал Жилин, спасибо. Заходите еще, сказал амбал. Непременно, сказал Жилин, светски содрогаясь…
Доллары он поменял на рубли в ближайшем от злополучного обменника обменнике. Курс там был раз в пять-шесть выгодней, нежели у бандюков. Понятное дело, бандюки. Подлавливают лохов и вынуждают…
Жилин искренне полагал, что эра всяческой шпаны завершилась пять лет назад, тем самым достопамятным августом. Во всяком случае, надеялся. Пек, опять же… Если бы Пек попал в обойму после Августа, то бандюков в столице не стало бы по определению. Это было бы очень удобно, окажись у Пека высокое общественное положение. Хорошо, если бы он оказался, скажем, мэром… Не Пек. Буба. Остывшее зеленоватое тело в джакузи с остывшей зеленоватой водой. Шевелящееся тело. Иллюзия, вызванная массирующими струями джакузи. Мертв. Жилин стряхнул наваждение.
