Поглядев на нее, Вольф почему-то удрученно вздохнул. И защелкнул последнее крепление бронежилета.
— Вам никогда не убить его! — заявил Торвальд.
— Разве? — с пренебрежительным видом вопросил Хейл. — Он бессмертен?
Возмущенной отповеди не последовало. Рамос внимательно просматривал планы фактории.
— Бог мой! — сказал он. — Это же целый лабиринт! Это точно, — согласился Хейл. — Я знал, что Торвальд хорошо порылся в недрах планетки. Только не понимал, зачем ему это надо.
Глянув на экран, Вольф только присвистнул.
— Будем надеяться, что здесь окажется меньше людей, чем на станции, — сказал он.
— Я бы на твоем месте особенно не надеялся, — заметил Хейл. — И скорее всего кроме людей здесь найдется достаточно нелюдей.
— Ты думаешь?
— Почти уверен. Помнишь тех белесых тварей, которых мы видели, сканируя блок памяти?
Рамос копировал схемы на микрокомпьютер.
— Один из нас должен остаться здесь, — решил он, ни на кого не оглядываясь.
— Я тоже так думаю, — согласился Хейл. — Останешься ты, Сато.
— Зачем? — спросила девушка. — Разве фактория не контролируется с переносной клавиатуры?
— Контролируется, — подтвердил Хейл. — Через главный компьютер. А у нас нет гарантии, что в наше отсутствие сюда не заявится кто-нибудь. И сделает браслет бесполезным украшением.
— А почему ты решил оставить именно меня?
— Следуя какому-то древнему обычаю, — сказал Хейл. — Не помню, в чем его суть, но достаточно того, что приказы сегодня отдаю я.
Не вступая в спор, Сато пожала плечами и уселась в одно из кресел, по своей привычке забравшись в него с ногами и положив на колени автомат.
— Твои друзья уже мертвы, — заявил ей Торвальд, когда трое мужчин вышли и за ними закрылась герметическая дверь. — Так что тебе повезло.
— В чем? — поинтересовалась она.
— Ты останешься жить. И сможешь осознать свои ошибки.
— Если тебе больше нечего сказать, — посоветовала Сато, — то лучше закрой рот. Пока этого не сделала я.
— Как думаешь, с ними ничего не случится? — спросила ее крыса.
Ее тоже оставили здесь, несмотря на все протесты. Теперь, вскочив в соседнее кресло, она следила за качающимся изображением на экране.
— Откуда я могу знать? — раздраженно отозвалась Сато.
— Ты напрасно злишься, — сказала крыса. — Тебя никто не собирался обидеть. Просто, мне кажется, Хейл боится за тебя.
Изображение на экраны шло с электронных прицелов. Сейчас на них мелькали только неровные серые стены и одинаковые серые двери, заляпанные неприятными рыжеватыми потеками.
— Можно подумать, его самого не могут убить! — сказала Сато.
— Это совсем разные вещи, — ответила крыса. — Если Хейла убьют, то для него это будет ненастоящая смерть. Разве он не рассказывал? Он просто воскреснет где-то в другом мире, далеко отсюда. Как и его друзья. Поэтому они почти не боятся смерти.
— Тогда чего же они боятся?
— Одиночества. Только они понимают его не так, как другие.
Сато посмотрела на крысу со странным выражением.
— В это тяжело поверить, — сказала она.
— Если тебе трудно поверить во что-то, вовсе не значит, что этого нет, — ответила крыса.
За очередной раздвинувшейся дверью что-то мелькнуло. Затрещали автоматы.
— С кем-нибудь из них такое уже случалось? — спросила Сато, следя через прицел Рамоса за ходом схватки.
Одетые в серую униформу противники возникали, казалось, лишь для того, чтобы, нелепо взмахнув руками, свалиться на пол.
— С Хейлом, например, — сказала крыса.
— Как?! — Девушка даже оторвалась от экрана.
— А ты не знала?
— Нет!
Повернувшись к экрану, Сато увидела мелькнувший в прицеле отрезок длинного коридора. В следующий момент изображение затуманилось выброшенным из пламегасителя воздухом. Рамос стрелял, не высовываясь из-за угла, выводя прицел на экран своего монитора.
Потом взорвалась граната, и эхо взрыва затихло одновременно с выстрелами.
— Кажется, здесь все, — прозвучал голос Вольфа.
— Только не надо расслабляться, — предупредил Хейл.
— Что там дальше?
— Это тупиковая ветка, — сказал Рамос. — Но ее тоже стоит просмотреть. Подождите меня. — И развернулся в обратную сторону.
— Там дальше большой зал, — затихая, послышалось за его спиной.
— Сканер включи.
— Он не просматривает его и на четверть… Изображение на экране вздрагивало в такт шагам.
— Раз ты так много знаешь…— снова заговорила Сато. — Как это началось? С чего? Зачем они стремятся в мир своих предков? Что они хотят там найти?
— Ты задала очень много вопросов, — заметила крыса.
— Тогда начни с последнего.
В темных глазах-бусинках крысы плясал отраженный от экранов свет.
— Представь, однажды ты узнала, что прожитая тобой жизнь не более чем сон, — сказала она. — Ты просто проспала все эти годы, а настоящая жизнь шла где-то за стенами саркофага. Ты спишь в нем, видя яркие сны. Ты захотела бы проснуться?
— Да.
— А если бы настоящая жизнь оказалась намного хуже твоих снов?
— Это неважно.
— Почему? Сато молчала.
— Потому что настоящая жизнь всегда важнее снов, — сказал она наконец. И поняла, что на самом деле это далеко не очевидно.
В этот момент Рамос, с завидным проворством развернувшись на сто восемьдесят градусов, выпустил короткую очередь. Выскочивший из-за угла противник грузно повалился на пол.
— Вот видишь, — сказала крыса, бросив быстрый взгляд на девушку, — ты сама ответила на свой вопрос.
— Но ведь эта жизнь не сон!
— Для тебя — может быть, но не для них. По отношению к их подлинному миру та реальность, которую видим мы, вторична. Вернее, просто иллюзия.
Следующая очередь отметила уничтожение еще двух людей Большого Квидака. Дойдя до глухого тупика, Рамос повернул назад.
— Дело не в том, что там им будет лучше, — подытожила крыса. — Просто спящий решил проснуться.
— А какое отношение к их реальности имеет эта карта?
— Неужели Хейл не рассказывал тебе и этого?
— Наверное, я не все поняла, — уклончиво сказала Сато.
— Можно перейти из этого сна в другой, но невозможно просто проснуться. Это как лабиринт с несколькими выходами. Можно блуждать наугад, но беда в том, что лабиринт слишком огромен, чтобы искать выход вслепую. Чтобы не пришлось блуждать всю жизнь, нужна карта. Просто, правда?
Сато не ответила. Из динамиков снова послышались голоса. На миг в прицеле мелькнуло лицо Хейла, почти безжизненное, в надвинутых на глаза инфракрасных очках.
— Там было трое, — коротко сообщил Рамос.
За следующими дверьми открылось обширное пространство. Его противоположные стены утопали в темноте. Рамос включил инфракрасный прицел, в котором сразу замерцало несколько тусклых пятен. Он стрелял, целясь в эти пятна, и одно огрызнулось яркой вспышкой. Сато узнала характерный хлопок гранатомета. Рамос успел броситься на пол, и взрыв прогремел где-то позади него.
