– Пол? – Сквозь шум и гам прорвался голос.
– Да?
– Почему у тебя на спине охранник? – Это была Алекса.
– Вы знаете этого джентльмена? – спросил секьюрити.
– Да, – ответила Элоди. – Он был с нами. Он просто отходил в туалет.
Давление на мою спину ослабло, и, пока Элоди и Алекса объясняли, кто я, мне удалось медленно подняться. Попутно я заметил блестящие ботинки.
– Послушайте, это же тот парень, который пытался заглянуть под дверь моей кабинки, – воскликнул я.
Однако по какой-то необъяснимой причине ни Элоди, ни Алекса, ни охранник не заинтересовались фактом вторжения в мое интимное пространство. Казалось, они успели обо всем договориться, и мне разрешили присоединиться к своим девушкам за новым столиком.
К этому времени дурман вина «Лонг-Айленд» развеялся, и до меня дошло, в чем я ошибся.
Собственно, все было очевидно. Центральная ось здания, где находились лифты и туалеты, была стационарной, а вращалась только внешняя секция бара. Так что, стоило отойти от своего места хотя бы на несколько минут, как это случилось со мной, столик уже перемещался на несколько градусов. И если бы не алкоголь в сочетании с джет-лэгом, я бы, наверное, смог догадаться об этом, когда не обнаружил своих подружек на прежнем месте.
– Пол, когда ты напиваешься, с тобой происходят ужасные вещи, – выговаривала мне Алекса. – Пообещай мне, что в этой поездке такого больше не повторится.
– Обещаю, – сказал я, хотя, возможно, это прозвучало невнятно.
– Боже, спаси Королеву, – провозгласила Элоди, поднимая бокал американского шампанского за победу Британии в конкурсе, хотя, конечно, с таким нетрезвым промоутером шансов у нее было маловато.
На часах было четыре утра, но я уже проснулся и все мучил себя вопросом, почему стюардесса не предложила мне подогретый омлет.
Радиаторы шипели и пыхтели, усердно вырабатывая тепло. С улицы доносилось рычание транспорта, а дождь стучал по металлическому корпусу кондиционера, и казалось, будто за окном репетирует рок-барабанщик. Ничто не располагало к тому, чтобы снова задремать.
Алекса скинула с себя одеяло и громко сопела во сне. Она лежала на боку, обнаженная и беззащитная, не подозревая о том, что на нее смотрят. Я полюбовался ее формами, мягкими подушечками грудей, восхитительным изгибом бедра. Крохотный тенистый островок стрелкой указывал направление между ног.
Меня так и подмывало снять ее на видеокамеру, чтобы потом она обнаружила эти кадры среди интервью своих политически активных студентов.
Но нет, этак можно лишиться ее доверия. Да я и не знал, как обращаться с камерой.
Ворочаясь в полумраке, я вспомнил, что заставило меня пойти в туалетную комнату в баре. Я бежал от беспардонных расспросов Элоди, которая все пыталась выведать, какие мероприятия мне предстоит провести в американских городах. Но все-таки она права, решил я. Пора уже узнать свою программу, по крайней мере, для Бостона.
Я рассчитал трансатлантическую разницу во времени и отправился в туалет, где устроился с телефонной трубкой на стульчаке.
– Здравствуйте, мистер Уэст из «Туристических ресурсов» Британии, Серена на проводе, чем могу помочь? – услышал я скороговорку.
Это был номер горячей линии, который мне дал Джек Тайлер. Я никогда не встречался с этим телефонным оператором, которому отныне предстояло стать моим поводырем по жизни. Однажды мы общались по телефону, раза три-четыре переписывались по электронной почте. Для меня она была всего лишь именем, Серена. Серена Харт. Красивое имя и приятный нежный голос.
– Привет, Серена. Да, ты можешь мне помочь. Я надеюсь, ты все-таки посвятишь меня в детали бостонского мероприятия.
– Я послала вам электронное письмо с контактным телефоном джентльмена, который вместе с вами будет заниматься организацией мероприятия. Вы не получили его?
– Нет. – Упс. Похоже, я слишком увлекся выпивкой и совсем забыл про почту. – У меня еще не было возможности зайти в Сеть. Так что это за мероприятие?
– Чаепитие.
– Ты шутишь. Бостонское чаепитие?
– Да.
И кто сказал, что Британия оскудела оригинальными мыслителями?[35]
Утром Алекса заявила, что хочет посвятить день социализму. Не перераспределению богатства или национализации американских банков – на это уж точно не хватило бы одного дня, – но просто поиску неких признаков социализма.
В закусочной на углу Двадцать третьей улицы мы съели оладьи и бекон и выкатились на улицу, преисполненные благодушия, что немудрено после сытного завтрака.
Прямо там, на углу, под тусклым солнцем стояла женщина лет пятидесяти. На ней были толстое шерстяное пальто, вязаный шлем и огромных размеров варежки, все в оттенках красного. Смотрелась она гигантской ягодой-малиной. Женщина держала в руках коробку с наличностью и большой плакат, на котором были изображены замерзающие люди, сбившиеся в кучку.
– Как насчет того, чтобы потратить один доллар на ближнего своего? Пожертвовать кое-какой наличностью в пользу несчастных? – обращалась она к прохожим. По мне, так это отдавало настоящим социализмом.
Мы с Алексой запихнули по доллару в прорезь копилки.
– Могу я взять у вас интервью для фильма об американском образе жизни? – спросила Алекса.
– А почему нет? – оживилась женщина и разом как будто согрелась.
Алекса расчехлила видеокамеру и направила на ее лицо.
– Вы носите красное и собираете деньги для бедных. Означает ли это, что вы социалистка?
Женщина побледнела так, что даже красный цвет как будто потускнел.
– Социалистка? Вы имеете в виду коммунистов? Нет!
– В таком случае, почему вы собираете деньги для бедных?
– Из христианского сострадания, разумеется. Помогаю нуждающимся. Я – волонтер из приюта на Двадцатой улице.
– Но не лучше ли изменить систему, чтобы люди сами могли помогать себе?
– Систему? Какую систему?
– Капиталистическую.
И снова женщина побледнела. Как будто слово «капитализм» было ругательством, которое в приличном обществе не принято произносить вслух.
– Да нет, это же не богатые виноваты в том, что бездомным негде жить, – сказала она. – Знаете, есть немало состоятельных людей, которые делают щедрые пожертвования для приюта. – Она потрясла коробкой с деньгами.
– Но, если бы богатые не были настолько богатыми, возможно, у бедных было бы больше денег, были бы дом и работа?
– О, нет. – Женщина улыбнулась абсурдности этой идеи. – Большинство этих людей не способны работать. У них проблемы с алкоголем, с психикой. На днях у нас в приюте была дискуссия по этому вопросу. Кто-то даже высказался, что, возможно, существует ген бездомности.
– Ген бездомности?
– Да, знаете ли, возможно, некоторые люди генетически предрасположены к тому, чтобы жить на улице. У них сильная зависимость от алкоголя, они психически неуравновешенны, так что вполне естественно, они больше, чем другие, склонны к тому, чтобы бродяжничать. Поэтому в наших силах лишь сделать их жизнь более комфортной.
– Может, стоит покормить их генетически модифицированным супом?
– Прошу прощения?
– Ну, супом, который излечит их от генетических проблем, и они станут богатыми предпринимателями.
Я догадался, что фильм Алексы получится гораздо более смешным, чем мне поначалу казалось. Женщина таращилась на нее, пытаясь угадать, сколько же иронии на самом деле скрыто в этом диалоге.
– Вы меня разыгрываете, девушка? – спросила она наконец. – Если это так, то вы поступаете очень не по-христиански. Очень.
– Нет-нет, ни в коем случае, – поспешила успокоить ее Алекса с ангельски-невинным выражением лица. – Просто я только что приехала сюда и пытаюсь понять Америку. Это ведь удивительная страна, не так ли?
Щеки женщины зарделись и сравнялись с оттенком вязаного шлема.
– О да, это великая страна. – Она улыбнулась и снова принялась трясти своей коробкой.
Когда мы отошли, Алекса назвала свое интервью большим успехом. Ей даже удалось уговорить женщину подписать разрешение на телевизионный показ пленки.
– С чего ты вдруг взялась подыгрывать ей, утверждая, что Америка удивительная страна? – спросил я. – Ты ведь ерничала?
Алекса рассмеялась:
– О нет, я подсмотрела эту технику у Майкла Мура. Знаешь этого документалиста? Он критикует Америку, объявляет ее центром мировой коррупции и все такое, но то и дело добавляет: «Это великая страна, не так ли?», и все успокаиваются, расслабляются и позволяют ему говорить все что вздумается. Если собеседник решит, что ты настроен антиамерикански, он попросту не станет с тобой разговаривать.
– Но ты ведь не настроена антиамерикански?
– Ни в коем случае, Америка – удивительная страна. – Она хихикала всю дорогу до станции сабвея.
Когда рано утром следующего дня мы ехали по городу в такси, у меня была возможность понаблюдать за местными водителями, с которыми вскоре мне предстояло делить дорожное полотно. Наверное, из-за того, что дороги в стране были длинными и прямыми, у автолюбителей выработалось стойкое отвращение к монотонной езде в пределах своей полосы, и они постоянно перестраивались. Что это, правый крайний ряд движется быстрее на полмили в час? Ладно, как только увижу двухдюймовую дырку, сразу метнусь туда, и пусть я оглохну от рева клаксонов. Казалось, именно такой логикой руководствовались здешние лихачи. Я рассудил, что на американских дорогах «мини» будет как нельзя кстати. Короткая, юркая машинка, уж она точно пролезет без очереди.
