забираться так глубоко, чтобы пострекотать в уродов. Мы истратили почти семьсот патронов, и все ради того, чтобы забить тоннель ненадолго, лишь слегка проредив ряды.
– И часто такое? – обратился ко мне парень, что шел вместе с нами.
– Ты про того длинного и огибающий тоннель?
– Ага.
– Ну бывает, – я вдруг понял, что мой голос дрожит.
– Они делают подкоп, да? А почему сразу белого не убили?
– Белых до хрена, и куда лучше уследить за ним, чем… – я с трудом подбирал слова от усталости. – Кароче! Если в замесе белый скользнет в тоннель, и мы не увидим – они нас окружат. Поэтому нужно брать его на прицел сразу. Не бить издалека. Сдохнет один – придет другой.
– Как в этот раз.
– Да, их было двое. Второй был запасным.
– То есть они могут продумывать такие сложные тактики? Я думал они безмозглые.
– По одному – да. Безмозглые. Они сильны количеством. И все умеют разную хрень.
Впереди замаячил свет фонарей.
– Эй! – крикнул Игорь. – Не стрелять!
Мне кажется, я слышал, как Пианист вздрогнул. Ну что ж, с боевым крещением его.
Мы дошли до электриков, что заколачивали последние лампы в стены. Пыльные и пропахшие порохом мы немного потолкались в тоннеле, а после отправились обратно. Арьергард остался прикрывать отход нашей группы и группы сопровождения. В отличие от нас – они еще при полной амуниции.
Назад шли молча, то ли от усталости, то ли шока. Сколько бы я не встречался с демонами – каждый раз страшно. Страшно от того, что можешь умереть в любую минуту, страшно от непонимания происходящего. Я старался не думать о происхождении этих уродов, но в глубине души у меня были не самые хорошие предположения. И основывались они, в первую очередь, на том, что Заслон никогда не раскрывал данных об исследованиях тел.
Вот, иду я по темному коридору, спереди мрак, сзади мрак. Я уже не вымеряю шаги, не скрываю свое присутствие, а все равно давящее чувство нависло надо мной. И с каждым шагом все сильнее кажется, что вокруг нашего тоннеля кто-то скребется. А, впрочем, так оно и есть. Каждую секунду за стенами города демоны роют себе новые проходы. И то, что мне кажется – мне не кажется. Шорохи, звуки, протяжный гул. Оно все тут, вокруг нас. Но мы идем обратно.
Ребята из арьергарда сейчас, наверное, пятятся спиной, медленно продвигаясь к городу. Новости о контакте с демонами их не обрадовали, но и не напугали. Парни там бывалые, сразу видно. Пара постоянников-то точно есть, не то, что среди нас… Один Игорь был постоянником, я – с небольшим опытом, а остальные совсем зеленые.
Спустя несколько часов мы уперлись в огромные стальные ворота, что подсвечивались фонарями. Я часто разглядывал вход с этой стороны и уже наизусть запомнил все вмятины и потертости.
В этом месте – когти. Тут – след от взрыва. А это – то ли ржавчина, то ли засохшая кровь.
Мы почти дома. Можно выдохнуть.
– Все, ждем, когда последние вернутся и мы дома, – уселся на пыльную землю командир. Рядом рухнул Пианист и остальные ребята. Я остался стоять. Ожог, хоть и не беспокоил, но просил к нему не прикасаться, особенно острыми кромками тоннеля.
– Точно, – пробормотал я. – Надо к Лизе зайти…
Мне вдруг стало так хорошо. Это такое ощущение, будто тебе есть к кому возвращаться. И пусть это всего на пару раз, пока спина не заживет, зато… Зато это грело душу.
Ворота со скрежетом отворились, и мы, большой группой, объединившись все вместе, зашли внутрь. Тут же подбежал интендант.
– Потери?
– Нет, – тут же ответил Игорь.
За ним подхватили и другие командиры звеньев.
Сегодня никто не погиб, хотя, если брать в расчет ситуацию, то это даже удивительно.
Многие из тех людей, что работают в буферной зане, делают ставки на возвращение таких как мы. Это не легально, как с точки зрения города, так и с точки зрения Бога. Но люди часто забывают и о том и о другом, особенно работая так близко к смерти.
Сдали оружие и пустые магазины. Куртки в общий контейнер – на обработку. Получили обратно свои паспорта и все, мы свободны. Это, конечно, если не считать талона с датой следующего дежурства. Такие выдают всем, кто вернулся, и, как ни крути, быть ты на нем обязан. Только успел выдохнуть, а уже знаешь, когда идти умирать.
– Выпьем? – Игорь умудрился обхватить своими стальными руками все звено.
– Нет, – ответил я. – У меня еще есть дела.
– Говоришь так, будто был уверен, что вернешься!
Я улыбнулся. – Был.
– А я бы выпил, – чуть ли не заплакал Пианист.
– И мы, – подхватили остальные.
Все переоделись в гражданскую одежду и сели в поезд, что вывозил дежурных с места работ. Кровь внутри начала замедляться, снова превращаясь в желе, и дыхание уже восстановилось. Я успокоился и боком прислонился к стенке вагона. Я выжил.
Не зря молился.
Еще сидя в вагоне я попрощался с ребятами и Игорем. Удивительно было оказаться в составе звена, в котором ты никого не знаешь. Обычно, хоть один знакомый, да попадется, а тут прям все четверо – новые. Это, наверное, последние, кого я не знал. Десять лет тут бываю каждую неделю, а, оказывается, не всех еще выучил.
Я толкнул дверь вагона вбок, когда тот остановился, и шагнул на перрон. Еще пара уровней на лифте, и я окажусь дома.
Я чувствовал себя в безопасности, находясь внутри бетонной сферы. Это странное чувство уюта, когда ты сидишь в замкнутом пространстве, а за стенами – рыщут монстры. Но ты в безопасности. Ты дома, в тепле и уюте. А монстры? А они сюда не заберутся.
– Вот я те говорю! Вот прям отвечаю! – надрывался Ванька, пытаясь перекричать шум воды в душевой. – Мы точно прошли то место. Там еще вчера не было ни одного ответвления. Я, бля, в группе разведки был, мы десять часов шныряли по тоннелям.
– И ни хрена? – намыливал я голову, стоя под прохладной водой.
– И ни хрена!
– Это сколько же их там, что они за смену столько обходников вырыли?
– Да хрен его знает! – Иван выключил воду и заглянул ко мне. – Хрена се! Это демоны тебя так?
– Ага, щщас. Это я об трубу тут обжегся. Задремал в парилке, – соврал я, пытаясь скрыть неловкую историю.
– Выглядит не очень. Ну да и черт с ним. Ты когда в дежурство?
– Послезавтра.
– День отдыха? Нормально
