вверх. Стояли и молчали. Моя футболка под порывами ветра то прилипала, то отлипала от раны, причинная дискомфорт. Я стоял и не знал с чего начать разговор. Лизе, наверное, вообще было не охота говорить. Она просто делала ровные затяжки, иногда прерываясь на глоток обычного воздуха.
– Ты ужинала? – вдруг вырвалось у меня. Я сам от себя не ожидал такого вопроса.
– Нет. Не успела, – безучастно отвечала Лиза.
– Жаль… – я продолжал мяться на месте, собираясь с силами, чтобы закончить свое предложение. – Может сходим поужинаем? Я понимаю, что тебе завтра на дежурство и ты устала, но тут совсем недалеко есть хорошее место, я бы угостил тебя. Там продают хорошие…
Я не договорил свой монолог. Девушка взяла меня за запястье и подтащила к себе. Я испугался, но быстро понял, что она потащила к себе не меня, а мои часы. Повернув голову в удобное положение Лиза прищурилась. – Пойдем.
– Точно? – удивился я.
– Эхх… да точно, точно. Пошли уже, – усмехнулась она. – И на дежурство мне в дневную смену. Это сразу после основной работы.
– Так погоди! Это же хрень какая-то! – возмутился я безумному графику фельдшера. – Так же не нормально.
– Ошибаешься. Это вполне естественно, – Лиза бросила тлеющий окурок на пролет ниже. – Давай не про работу. И давай уже пойдем.
Спустя десяток минут мы оказались на перроне. Поезд вылетел из черного тоннеля и остановился. В столь поздний час люди почти не перемещаются по городу и двери пришлось открывать и закрывать мне. Лиза не стала заходить в комнату к соседке и лающей собаке. Пошла со мной даже не переодеваясь. Я, в отличие от нее, хотя бы успел помыться.
Вагон тронулся и унес нас в темноту. Заколоченные фанерой окна громыхали, не давая возможности начать хоть какой-то разговор. Ветер раздувал темные волосы Лизы, не позволяя ей задремать. Я стоял рядом и держался за затертый поручень, боясь прикасаться спиной к сиденьям.
Железный червяк вынырнул на соседней станции, и я кивнул девушке, указывая на выход. Мы сошли.
– Давненько тут не бывала…
– Я тоже. Тут, особо, нечего делать. Просто помню, что есть неплохой ресторанчик.
– Ресторанчик? Ты преувеличиваешь.
– Немного, – усмехнулся я и направился к выходу с перрона. Узкий коридор привел в коридор побольше, а потом мы вышли на небольшую площадь. Людей почти не было. Те, кто отработал смену уже спали, а те, кто ее только начал – были на работе.
– Нам сюда, – указал я на затертую вывеску, что была над вырезанной в стене аркой двери.
– А я помню это место! Я сюда с родителями захаживала! – вскрикнула девушка, забыв про сонливость.
– Ты жила где-то тут? Ну… с родителями.
– Да, вот прям тут. За поворотом вон того тоннеля – Лиза указала пальцем на один из пяти чернеющих коридоров. Площадь была очень хорошо освещена и сильно оттеняла все другие ответвления уровня.
– Ха. Забавно…
– Что забавного?
– Да нет, это я так, к слову, – я аккуратно заглянул в полупустое заведение.
Столики были не заняты. За барной стойкой стоял смуглый мужчина, а рядом с ним, опираясь на его плечо, полусонная женщина.
– Здравствуйте! – сказал мужик, и официантка на его плече встрепенулась. – Занимайте любой столик! Сейчас к вам подойдут.
– А, да. Спасибо! – кивнул я ему и направился к самому дальнему столику, что был у окна, за которым сияла маленькая площадь.
– Далековато ты забрался, – усмехнулась Лиза, усаживаясь напротив. Она взяла со стола толстое меню и начала листать страницы, пристально вглядываясь. – Точно платишь?
– Да, я же обещал, – я перелистывал страницы, хотя и без меню знал, что заказывать. – Давай это будет благодарностью за мою спину.
– Да, давай… – машинально ответила она, не отвлекаясь от заляпанных грязными руками страниц.
– Вы уже выбрали? – подошла к нам женщина официант.
– Я буду запеченный картофель и курицу. И горячий отвар из шишек, – заказал я то, что у них получается лучше всего.
– Хлеб?
– Да, два.
– А вы? Определились с заказом? – обратилась женщина к Лизе.
– Хм… – протянула девушка. – Говяжий стейк… Бурый рис с овощами… две булочки с творогом и… два бокала вина.
У меня челюсть отвисла, когда я вспомнил ценники на все, что заказала Лиза. – И мне два бокала вина, пожалуйста.
– Вас поняла, – удалилась официантка.
Надеюсь, Лиза не видела, как меня прошибло в пот. Я говяжий стейк ел всего раз в жизни, и то, меня им угостили. Половинкой. Нет, наверное, даже, четвертью. Да и не много ли она заказала?
– Правда думаешь, что много? – внезапно спросила она.
Как? Как она поняла, что я об этом подумал?
– Что? Я и не думал о таком, – усмехнулся я, плохо скрывая смущение. – Все нормально, я же плачу.
– Да успокойся ты. Я заплачу за себя. Просто сходить куда-то поесть, да еще и в компании – редкость. Особенно в последнее время.
– Быть врачом – тяжело… – констатировал я очевидный факт. – Почему ты вообще решилась на это?
– Людям помогать хотела. Как родители.
– А вместо этого торчишь попеременно, то на работе, то на дежурствах. Всюду задерживаясь допоздна.
– Угу. Не так я себе это представляла, – Лиза отодвинула меню и положила локти на стол. – Самое смешное, что никому толком и не помогаю. На работе – старики, что паникуют и вызывают по паре раз в день. А на дежурствах – так, подаю жгуты, да заправляю нити в иглы. Ну и мою еще всякое, параллельно разрезая одежду над укусами.
– Ну ты же мне помогла.
– Да брось. Ты бы и сам справился. Это я так, растерялась просто.
Ну так-то оно так. Ожог бы в любом случае зажил, с ее помощью или нет.
– Тебе не противно?
– Работа?
– Да. Особенно дежурства. Там иногда такие изодранные попадаются… Да и работа за стеной совсем не женская.
– Семен, я младший медицинский персонал. Я не хожу за стену.
– Погоди, а как тогда? – удивился я. Я вообще, никогда особо за медиками не следил. Все раны, что получал за стеной заживали сами, да и ухода не требовали.
– Ну… пол смены я сижу и читаю книжки, а вторые пол смены, если не повезет, помогаю хирургам, да настоящим врачам.
– Не так уж и плохо…
– А ты? Я ведь так и не узнала кем ты работаешь, – девушка положила уставшую голову на ладони, пристально глядя на меня. А мне и сказать-то нечего было.
– Я работаю в цеху. Мясо разделываю. Оказался слишком туп, чтобы устроиться на работу получше.
– Или слишком умен… Избежал ответственности. Ты же вообще не паришься о своей работе!
– Ну…
