– Да.
– К нам?
Наступило молчание. Потом раздался испуганный голос Свенсона:
– Прямо в лоб, Тед. Орбиты пересекутся через три дня.
– Да ты рехнулся! - крикнул Риос.
– Проверял четыре раза, - сказал Свенсон.
"Что же теперь делать?" - растерянно подумал Лонг.
Часть команды мучилась с кабелями. Их необходимо было проложить идеально точно, чтобы магнитное поле достигло максимальной мощности. В космосе и даже в воздухе это не имело бы значения. Кабели сами расположились бы как надо, как только по ним пошел бы ток. Здесь было иначе. По поверхности обломка прокладывались канавки, в которые предстояло уложить кабель. Если бы при этом была допущена ошибка всего в несколько минут от расчетного направления, возникло бы скручивающее усилие, приложенное ко всему обломку, что привело бы к неизбежной потере драгоценной энергии. Тогда пришлось бы заново прокладывать канавки, переносить кабели и снова вмораживать их.
Усталые люди занимались этой однообразной работой, когда вдруг услышали:
– Все на монтаж двигателей!
Не следует забывать, что мусорщики отнюдь не принадлежат к людям, которым по вкусу дисциплина. Приказ был встречен громким ворчанием и руганью: ведь предстояло демонтировать оставшиеся двигатели, перенести их на другой конец обломка, впаять в лед в нужных местах и протянуть по поверхности тросы и кабели.
Так что прошли почти сутки, прежде чем кто-то, глянув на небо, произнес: "Ух ты!" - и еще одно словечко, не подходящее для печати.
Его сосед посмотрел туда же и ахнул:
– Будь я проклят!
Вслед за ними в небо уставились и все остальные. Такого поразительного зрелища им еще не приходилось видеть!
– Взгляните-ка на Призрак!
Он разрастался по всему небу, как гнойная язва. Все с удивлением обнаружили, что он стал вдвое больше прежнего, и не могли понять, каким образом никто не заметил этого раньше.
Работа была брошена. Все столпились вокруг Теда Лонга.
Он сказал:
– Улететь мы не можем. У нас нет горючего, чтобы вернуться на Марс, и нет снаряжения, чтобы захватить другой обломок. Значит, нам придется остаться тут. Призрак приближается к нам, так как взрывные работы изменили нашу орбиту. Мы можем вновь изменить орбиту, продолжая взрывы. Но тут взрывать больше нельзя - это опасно для корабля, который мы строим. Давайте попробуем с другой стороны.
Они взялись за дело с бешеной энергией. Их пыл подогревался каждые полчаса, когда Призрак вырастал на горизонте, все более огромный и грозный.
Лонг отнюдь не был уверен, что у них что-нибудь выйдет. Даже если реактивные двигатели не откажут при дистанционном управлении, даже если наладится подача воды, - а для этого резервуар необходимо было встроить прямо в ледяные недра обломка, установить там излучатели, которые испаряли бы движущуюся жидкость, направляя ее в камеры истечения, - все равно не было никакой уверенности, что обломок, не скрепленный магнитными тросами, не рассыплется под воздействием разрушительных напряжений огромной силы.
– Готово! - услышал Лонг по радио.
– Готово! - повторил Лонг и включил контакт.
Он почувствовал, как все вокруг заколебалось. Россыпь звезд на экране, настроенном на дальний конец обломка, задрожала, и вдали возник пенный хвост стремительно несущихся ледяных кристаллов.
– Работают! - послышался крик.
Выключить двигатели Лонг не осмеливался.
Целых шесть часов они извергали кипящие струи, обращая в пар и выбрасывая в пространство лед, в который были встроены.
Призрак приблизился настолько, что все бросили работу, как завороженные глядя на гору, занявшую все небо, - более эффектную, чем даже сам Сатурн. Каждая выбоина и трещина на поверхности Призрака была видна совершенно четко. Но, когда он пересек орбиту их обломка, то уже успел проскочить на полмили вперед.
Лонг сгорбился в кресле и прикрыл глаза рукой. Он не ел уже двое суток. Впрочем, сейчас он мог бы и поесть. Все остальные обломки кольца были так далеко, что не могли доставить им новых неприятностей, даже если бы какой-нибудь из них и начал к ним приближаться.
А снаружи Свенсон говорил:
– Все время, пока я следил, как эта проклятая скала наваливается на нас, я твердил про себя: "Этого не случится. Мы этого не допустим".
– Черт побери, - сказал Риос. - Мы все понервничали. Ты видел Джима Дэвиса? Он прямо позеленел. Да и мне было не по себе.
– Дело не в том. Смерть... это само собой. Но я все время вспоминал знаю, что это смешно, но ничего не могу поделать, все время вспоминал, как Дора сказала, что, если я наконец допрыгаюсь и погибну, она мне это припомнит. Глупо - в такую минуту, а?
– Послушай, - сказал Риос, - ты хотел жениться, и ты женился. Ну, так не ищи у меня сочувствия.
Слитая в единое целое флотилия возвращалась, преодолевая необозримо громадное пространство, отделявшее Сатурн от Марса. Каждый день она покрывала расстояние, на которое по пути сюда требовалось девять дней. Лонг объявил аврал. Синхронизация работы двигателей двадцати пяти кораблей, встроенных в кусок льда из колец Сатурна и лишенных возможности двигаться и маневрировать самостоятельно, была невероятно трудной задачей.
И в первый же день полета начались беспорядочные рывки, которые чуть не вытрясли из них душу. Впрочем, стремительное возрастание скорости положило конец этой тряске. К концу второго дня они перевалили за отметку 100 000 миль в час, но стрелка продолжала упорно двигаться, достигла отметки "1 000 000" и преодолела ее.
Корабль Лонга служил носом ледяного сооружения, и только с него было возможно вести наблюдение во всех направлениях. Лонг ловил себя на том, что напряженно наблюдает за космосом, почему-то ожидая, что звезды вот-вот начнут скользить назад и замелькают по бокам их составного корабля - так колоссальна была их скорость.
Но этого, конечно, не случилось. Звезды оставались пригвожденными к черному занавесу космоса, недвижно взирая на людей с таких расстояний, которые сводили на нет любую скорость, какой только мог добиться человек.
Через несколько дней начались жалобы. Дело было не только в том, что команда лишилась возможности парить в космосе. Всех измучила сила тяжести, намного превышавшая обычное искусственное поле тяготения кораблей, - это был результат свирепого ускорения, которому они подверглись. Лонг, неумолимой силой прижатый к гидравлической прокладке кресла, и сам чувствовал смертельную усталость.
Пришлось каждые три часа выключать на час двигатели, и Лонга это сердило.
Ведь с того дня, когда он в последний раз видел в иллюминаторе своего (тогда еще самостоятельного) корабля медленно исчезающий Марс, прошло уже больше года.
