А вот и зеленый флайер зоохраны. Он пролетел над кораблем, завис над фаготексом. Надеюсь, кустарник помешает им рассмотреть, кто перед ними. А рассмотрят, то увидят немного уменьшенную копию делизера, если Тука не заинтересовал какой-нибудь другой урод. Наверное, не заинтересовал, потому что флайер пролетел дальше и завис над тем местом, где я подстрелил делизера. Ящер похоронен под грудой опавших листьев, чтобы найти его, надо хорошенько покопать. Флайер повисел пару минут и полетел дальше. С час он кружил над островом, как стервятник над умирающим зверем, зависал то в одном месте, то в другом, так и не осмелился опуститься на жертву и улетел в северном направлении.
С вечера начался дождь. Пришлось мне помокнуть, когда ходил за фаготексом. Бедняга лежал в кустах, собрав все пластинки на спине, потому что не шибко любит дожди. Вернувшись со мной на корабль, он первым делом протянул мне лапу с передатчиком.
— Поноси еще, — попросил я.
Тук печально качнул лапой: надо — так надо.
Не дожидаясь прилета флайера экоохраны на поиски исчезнувшего из эфира ящера, я стартовал навстречу струям проливного дождя и изломанным, ослепляющим молниям. Электрические небесные разряды дополняли помехи, создаваемые «большим зонтиком» корабля. А над облаками я уже летел полным ходом, так что, если нас даже и засекут, то пока разберутся, корабль успеет выскочить из зоны наблюдения. Мысленно я сделал ручкой охране: благодарю за безупречную службу!
Вернулись мы за день до начала фестиваля. По рекомендации Менрайта я посадил корабль в самом дальнем секторе космодрома. Таможеник и карантинный врач, видимо, получили по толике от доходов заведения «Елена и Парис», осмотр произвели поверхностно, в грузовой трюм даже не заглянули.
Едва они покинули корабль, на борт поднялся Менрайт.
— С благополучным прибытием! — Он блеснул тридцатидвухзубой улыбкой и протянул мне холеную руку.
Я от души даванул ее, чтобы узнать, как быстро он глотает улыбки. Ты смотри — можно на чемпионат посылать!
Подув на ладонь, будто обжег ее, Лок Менрайт снова одел улыбку, но уже шестнадцатизубую.
— Привезли?
— Конечно. — Я сделал приглашающий жест в сторону грузового трюма. — Прошу.
Возле аквариума сидел на корточках Родроб. Он с жалостью смотрел на наяду, плавающую за толстым стеклом. Так же он сидел почти все время перелета. Я разрешал вынимать наяду из воды раз в сутки и всего на час. Родроб кормил ее и удовлетворял с ней страсть. И не только свою. Морское животное с гладкой короткой шерстью отвечало взаимностью на любовь сухопутного животного с длинной курчавой шерстью. Раньше я ставил Родроба ниже себя за неумение общаться с людьми, а теперь завидовал ему, ведь это неумение — обратная сторона умения сливаться с природой. Тук, обычно спавший во время полетов, на этот раз бодрствовал рядом с Родробом, в рубку заглядывал лишь изредка, наверное, чтобы не забыть, кто все-таки его хозяин. Теперь они оба недружелюбно встретили Менрайта, и если бы не мое присутствие, бордель остался бы без управляющего. Я посочувствовал Родробу, но на вопрос Менрайта, кто это такой, кинул презрительно:
— Вьючное животное: принеси-отнеси-пошел к черту. Перед отлетом рассчитаю его, — и приказал Родробу: — Займись дозаправкой корабля.
Родроб, понурив голову, побрел выполнять приказ. В коридоре он столкнулся с двумя рабочими, несшими ящик для наяды. Рабочие разлетелись к переборкам, а ящик стукнулся о потолок, а затем грохнулся на пол.
— Недисциплинированный слуга, — констатировал Менрайт, заходя вслед за мной в салон отдыха.
Я пожал плечами: мол, какой есть.
— Когда думаете улетать?
— Сегодня, — ответил я и налил в две рюмки коньяк — не самый дорогой, но самый лучший на этой планете.
— Отложите отлет на завтра, — вкрадчиво посоветовал Лок Менрайт и попробовал коньяк. Судя по выражению лица, он так и не сумел оценить напиток. — С вами хочет познакомиться шеф…
— А я не хочу с ним знакомиться, — перебил я.
— …приглашает на вечеринку в свой загородный дом, — продолжал, будто не слышал возражения, Менрайт. — Это в двухстах километрах от города, чудное местечко в предгорье: девственный лес, чистое озеро, водопад. Будет скромное неофициальное открытие фестиваля.
— Хорошо, я подумаю, — сказал я, понимая, что спорить бесполезно.
— Кстати, о корабле не передумали, может возьмете деньгами? Шестьсот тысяч сверх аванса.
— Мне нужна эта яхта, — отрезал я. — Документы принесли?
— Нет, — улыбаясь, ответил он. — Шеф подозревал, что это единственный способ зазвать вас к себе. Он хочет лично вручить документы и «пожать мужественную руку» — дословно повторяю его выражение. Простим старику маленький каприз.
Я недовольно гмыкнул.
— Боитесь, что обманут?
— Нет. Думаю, не в Ваших интересах, чтобы полиция узнала о наяде.
— И заявите на себя? — Менрайт посмотрел на меня с неподдельным интересом. Видимо, раньше не встречал отчаянных людей.
— Заявлю.
В глазах Менрайта мелькнула торжествующая злоба. Он провел холеной рукой по голове, пытаясь, наверное, уложить мои крамольные мысли в свои рабские извилины, а заодно проверяя идеально причесанные волосы.
— Ваш пусковой жетон отдам в обмен на документы, — предупредил я следующий его вопрос.
— Хорошо. — Менрайт допил коньяк, осторожно, словно боялся заразиться от стола, поставил рюмку. — Шеф предоставил в ваше распоряжение один из своих флайеров. Машина на стоянке у космодрома. — Он так же осторожно положил на стол пусковой жетон от флайера. — Перед отлетом с нашей планеты оставите жетон у дежурного по космодрому.
— До вечера, — попрощался он, но руку не подал.
— До вечера, — сдерживая смех, сказал я.
Ящик с наядой уже всунули в трюм грузопассажирского флайера, Лок Менрайт сел в машину, она поднялась в воздух и полетела в сторону борделя.
Я позвал Родроба в салон. Мой сообщник был вялым и словно стал ниже ростом и уже в плечах. Чтобы встряхнуть его, я пообещал:
— Не грусти, достанем тебе другую наяду: опыт у нас есть.
Родроб посмотрел недоверчиво. Мой уверенный вид успокоил его, Родроб сразу подрос на полголовы и раздался на полметра в плечах.
— Но для этого нам нужен корабль. Будешь стеречь его, как стерег наяду. Я сейчас куплю кое-что, пришлю сюда. Примешь товар у трапа и погрузишь на борт. На корабль никого не пускай. Тук все время должен быть рядом, я проинструктирую его. В три часа ночи взлетишь и посадишь корабль где-нибудь здесь, — я показал точку на карте, — замаскируешь, как я учил, и выпустишь Тука погулять. Пусть гуляет до моего прилета. Ждите меня до понедельника. Если не прилечу… — я замолчал, не зная, что ему посоветовать.
