В последние годы Адмиралиссимус изрядно сдал. Похоже, он уже давно не выходил на вольный воздух, ограничивая свои прогулки охраняемой сердцевиной Поплавка. Поговаривали, что он сильно пьет. Наиболее злые языки утверждали, что в своих личных покоях господин Адмиралиссимус будто бы с увлечением играет в игрушечные паровозики, – но мало ли что утверждают злые языки, подумал Шелленграм. Может, и не в паровозики вовсе. Может, в солдатики.
Маразм. И уже не первой свежести, застарелый. А ведь было время – грозен был Адмиралиссимус, и хоть никогда не был особенно умен, помощников подбирал толковых… Совсем худо, когда человека перестают интересовать люди как объект игры. Не приведи господь дожить до такого позора.
Покончив с рукопожатиями, господин Адмиралиссимус сел в услужливо пододвинутое флаг-адмиралом кресло, тяжело опустил руки на положенное им место на подлокотниках и пригласил садиться. Заскребли, застучали по полу ножки придвигаемых к столу стульев. Блюдя субординацию, Шелленграм сел последним.
Незаметной внешности стюард – получеловек-полутень, чья биография была проверена контрразведкой по минутам – неслышно подал минеральную воду и исчез. Со смачным поцелуйным звуком присосало дверь. Десять секунд чуть заметно вибрировал пол: воздушные насосы отделяли мозг зоны Федерации от тела непроницаемым для звука вакуумным барьером; одновременно трижды дублированная хитроумная система электронной безопасности тщательнейшим образом исследовала резиденцию его высокопревосходительства на наличие «жучков» и жучкоподобных устройств. Не найдя искомого, система сообщила об этом, как показалось Шелленграму, немного обиженным тоном.
– Ну что же, – констатировал флаг-адмирал доверительным голосом, – кажется, все в сборе. К сожалению, нет управляющего экономикой Капли, в настоящее время он вызван в метрополию, однако я полагаю, что присутствующий здесь господин Шелленграм не откажется дать необходимые справки, коль скоро в них возникнет необходимость… Мне кажется, мы можем начать. Не так ли?
– Дэ, – коротко сказал Адмиралиссимус. Лицо его оставалось неподвижной маской.
Пятеро молчали, закаменев, не глядя друг на друга. Тишина перед прыжком… Никто не проронил ни звука. Текли секунды. Несчастный Хиппель, слабейшая карта в этой колоде, нервно вытирал платком лоб. Шелленграм подумал, что, наверное, эти секунды молчания, когда слово-взрыв еще не произнесено, кажутся столетиями каждому сидящему за этим столом. Кроме него, Шелленграма. Да, кроме него одного.
Монтегю сдержанно кашлянул и, когда взоры присутствующих остановились на нем, спрятал глаза. Нет, этот не решится начать. Тогда кто же? Мрыш, самый молодой и решительный?
Да, Мрыш.
– Если не теперь, то когда же? – Флагман Ударного флота начал без обиняков. – Только сейчас и обрушиться на северян всей силой! Момент такой, что лучше не придумаешь, это я вам говорю. Упустим – не вернем, так и знайте. Локти будем кусать…
Он еще говорил, а сидящие уже задвигались, устраиваясь вольнее. Бедняга Хиппель, забывший дышать во время общего молчания, шумно выдохнул, икнул и стал пунцовым, как школьник, сделавший непристойность в присутствии взрослых дядей.
– Вы так уверены в нашем превосходстве, Вальдемар? – прервал Лавров-Печерский. – Нет-нет, не спешите отвечать. Я хочу того же, чего и вы. Мы все этого хотим, верно? Но, видите ли, если мне придется тонуть, я желаю пойти к Вихревому поясу с сознанием, что это послужит нашей победе, а не наоборот. Я старый человек, и мне надоели войны, которые невозможно выиграть. Прошу помнить, что наш флот лишь незначительно превышает боевой мощью соединенные флоты зон Лиги, Унии и Независимых. Вы абсолютно уверены в успехе, Вальдемар?
Мрыш фыркнул.
– Разумеется, абсолютно. Поймите же наконец, все это время мы находились в плену замшелых догм. Более тридцати лет! В войне, последовавшей за Разделением, наши заблуждения были понятны и простительны: в конце концов, мы пытались вернуть назад свою собственность. И проиграли. Одной морской пехоты положили столько, что пришлось поставить ей специальный памятник. Никто даже не подумал уничтожить чужие Поплавки одним ударом, все три одновременно, а если и подумали, то не имели достаточных средств. Теперь-то мы их имеем, разве нет?
– Дэ, – сказал Адмиралиссимус.
– Северяне тоже, – проскрипел, возражая, Монтегю.
– Стоит ли говорить о том, – самодовольно ухмыльнулся Риенци, – что наш Поплавок теперь не просто терминал, а уникальная по средствам защиты и нападения плавучая крепость, принципиально более мощная, чем Поплавки северян. Защититься мы сумеем. Кажется, ни мы, ни наши предшественники на этих постах не сидели сложа руки.
– Как и северяне.
– А что северяне? – дернулся Мрыш и снова фыркнул. – Я уже весь дрожу… Вы намекаете на тройственный меморандум?
– И на меморандум, разумеется, тоже.
Шелленграм подумал, что Монтегю, возможно, специально махнул красной тряпкой перед мордой быка. Совместный меморандум администраций трех северных зон был получен несколько дней назад и пока не имел результатом никакой официальной реакции. О, неофициальной реакции было сколько угодно, ибо в меморандуме обосновывалась чудовищная претензия: во избежание в дальнейшем всех и всяческих акваториальных споров и недоразумений между существующими неравными зонами поделить Каплю на четыре РАВНЫЕ зоны – с границами меридиональными либо соответствующими проекциям на сферу ребер вписанного тетраэдра – по решению международной конференции, которую предлагалось созвать во имя мира и добрососедства! Очевидная наглость меморандума вызвала вспышку тихой ярости в верхних эшелонах власти зоны Федерации. Говорили, что Мрыш в тот день ни за что ни про что собственноручно побил морду адъютанту. Он и теперь кинулся в бой:
– Северяне, северяне… Не знаю, как вам, а мне надоело о них слышать! Чуть что – северяне, демпинговые тарифы Независимых… А их, северян, три зоны, между прочим, и о координации боевых действий своих флотов они никогда не договорятся, это вам не меморандумы сочинять. Говорю вам: накроем их Поплавки, а флоты уничтожим поодиночке, только и всего. Главное – внезапность и решительность нападения или, если хотите, давно заслуженной акции возмездия. Для этого хватит Ударного и Вспомогательного флотов при поддержке авиации, а флотилия погранохраны, наш резерв, при необходимости вполне справится с задачей защиты Поплавка. Пусть только Земля обеспечит внешнее прикрытие, чтобы ни один чужой корабль не высунул носа из Каналов, а уж разгром противника тут, на Капле, я обещаю. О чем тут, собственно, у нас идет речь? О меморандумах?! План кампании давно разработан и утвержден, весь вопрос в том, когда же мы наконец соизволим пробудиться от спячки. Флоты готовы к войне, авиация готова, Поплавок… Хиппель, я вас спрашиваю: готов Поплавок? Да сидите вы!
