— Я же помню — в бутылке оставалось еще немного, — говорил дядюшка. — Я нарочно не допил, чтоб увериться в твоем вероломстве. И утром бутылка, конечно, оказалась пустой… Ты хочешь обогнать меня!
— Ну, да, сам-то ты себе хорошую меру наливаешь, а на мне экономишь, перелить боишься…
— Ах ты неблагодарный! Я давно мог бы тебя обогнать, захоти я только! Но я — то веду честную игру…
— Зачем же ты мне так отмеряешь? Почему не даешь напиться вволю? И вообще чего ты меня тут держишь? Плевал я на твое гостеприимство!
Но вечером они снова распинались в верности, дружбе, любви…
Я внимательно наблюдал за ними, полагая, что на людей напиток подействует столь же разительно, как и на собаку. Однако люди уменьшались почему-то совершенно незаметно для глаза. Порой мне казалось, что они совсем не изменились. Впрочем, я ведь сравнивал их на глазок и никак не мог забыть быстроты, с какой исчезла собака! А эти трусишки… Дядя до сих пор не укоротился и на ладошку! И разница между ним и Франтишком оставалась неизменной.
С каждым днем Франтишек становился все раздражительнее: он был недоволен скудными порциями, которые отмерял ему дядя. Будь его воля — давно уж упился бы до окончательного исчезновения! Но дядюшка, насколько я понимал, не мог и не хотел расстаться со своим компаньоном. Будучи во власти потусторонних сновидений, он ревновал бродягу и всячески старался удержать его на Земле, ограничивая выдачу драгоценной жидкости.
Однажды ночью… — Человечек под окном. — «Вы убываете в геометрической прогрессии!» — Я избран. — Чему быть, того не миновать.
И вот однажды ночью…
Обитатели нашего маленького дома крепко спали под осенними звездами. В дядюшкиной спальне оба любителя грез видели один и тот же сон. Я совсем уж начал засыпать в своей каморке, как вдруг кто-то забарабанил в окно. Я вскочил.
Под окном топтался какой-то крошечный человечек с седой кисточкой на подбородке. На нем был детский костюмчик, который явно был ему слишком велик: короткие штанишки собрались гармошкой на ногах. Серый котелок все время сползал ему на уши, — вероятно, человечек набил его бумагой, чтобы он хоть как-то держался на голове.
— Пустите меня! — пищал он. — Пустите! Мне срочно надо поговорить с паном Жулианом!
Я тихонько свистнул от удивления и распахнул окно.
— Пан Либек?!
— Увы! — злобно взвизгнул человечек. — Откройте! Немедленно! Пустите меня к вашему дяде!
— Но он спит…
— Разбудите его!
— Это исключено! Его и пушками не разбудишь.
— Дело идет о жизни!
— Уж не о вашей ли? Да, скажу я вам, вы, видно, здорово хлебнули!
Либек ужаснулся:
— Откуда вам это известно, молодой человек? Отворите же скорее!
— Почему бы вам не прийти днем?
— Могу ли я ходить днем? — простонал пан Либек, с отчаянием глядя на своп штанишки.
Мне стало его немного жалко.
— Полезайте ко мне в окно, — предложил я. — Ключ от дома у дяди.
Пан Либек согласился, но он был так мал, что сделать этого без посторонней помощи не мог. Пришлось выпрыгнуть в сад и подсадить его на подоконник. Когда мы оба очутились в моей комнате, я воочию убедился, нисколько он мал: он едва доставал мне до живота.
Он вскарабкался на стул, и я — уж не знаю, с чего бы это, — схватил его и хотел помочь раздеться. Либек с достоинством отверг мою помощь.
— Не буду я спать! — пропищал он. — Я скорее умру, чем усну! Если вы не хотите увидеть у себя мой труп разбудите пана Жулиана! Только он один может продлить мою жизнь!
— Скажите лучше — сократить! Вы же сами видите — вы уменьшаетесь в геометрической прогрессии.
— Вы… что вам известно?
— Что вы здорово нализались дядюшкиного напитка!
— Кто это докажет?
— А мне даже не надо было видеть во время грозы, как вы удирали с вашим сосудом! Ваш рост вас выдает…
— Ну, знаете! Я избран… впрочем, что с вами разговаривать! Отведите меня к пану Жулиану!
Пока я размышлял, как быть, пан Либек спрыгнул со стула и скрылся за дверью. Как старинный наш сосед и частый гость (до того как они с дядюшкой повздорили), он отлично знал, где находится спальня.
Что ж, подумал я, чему быть, того не миновать.
Крохотными кулачками пан Либек забарабанил в нижнюю филенку двери. Слабенькие удары отдавались гулко, тревожно, но в спальне будто все вымерло… Тогда Либек принялся яростно колотить в дверь ногами.
Наконец дверь отворилась.
«Дайте мне выпить». — «Франтишек, не сердись!» — Еще одну бутыль! — Три зародыша бога.
В слабом свете ночника на пороге появился дядя. Он всматривался в темноту поверх головы пана Либека.
— Что такое? Кто тут?
Либек жалобно пискнул:
— Это я, сосед, уж извините меня, я не мог иначе!
— Пан Либек! — радостно вскричал дядя. — Вот так гость! Проходите, проходите…
Увидев, что появление гостя дядюшке по сердцу, я вышел на свет и рассказал, как было дело.
— Ты хорошо поступил, Гонзичек!
И, к моему полнейшему изумлению, дядя погладил меня по голове! Этого с ним никогда не случалось ранее…
Мы вошли в спальню, оставив дверь полуоткрытой.
— Дайте мне выпить! — нетерпеливо воскликнул пан Либек. Не то я умру, не успев родиться!
Дядя, снисходительно улыбнувшись, поднес ему бокал. Пан Либек осушил его залпом и замахал ручками, словно решил улететь от нас. Глаза его вспыхнули.
— О, спасибо, спасибо! Вы спасли искупителя! Ибо царство мое не от мира сего… Я — Сын Бога звезд, это уж точно! Все ждут меня — представьте, ждут меня, помещика Либека, и воспевают мне хвалу, и несут дары… И так это невероятно господи во звездах, не вводи меня только во искушение, не надо, не надо…
— Рассказывайте, рассказывайте, не скрывайте ничего! — зажегся дядя. — Только погодите — разбудим Франтишека, вот он порадуется, когда узнает, что само провидение округлило наше число до троицы!
С этими словами дядюшка нежно дотронулся до бродяги.
— Франтишек, Франтишек, не сердись, что я нарушил твои святые грезы. Вернись на минуточку к нам! Пришел пан Либек, мой старый сосед, он расскажет нам множество новостей с того света, то, что нам еще и не снилось!
Растолкав бродягу, который с трудом пришел в себя, дядя обратился к пану Либеку:
— Сосед, расскажите же нам обо всем, обо всем. Как вам удалось раздобыть мой нектар?
Чтобы лучше слышать, я посадил Либека на стол, а тот покаянно поведал о совершенной им краже — о том, как бежал он с сосудом в руках, а над головой его гремела буря. Как с самого начала ревниво следил за нашими работами у диковинного яйца, как дождался ночи, ознаменованной чудодейственным гейзером. Потом, молитвенно сложив руки, он стал заклинать дядю уступить ему еще одну бутыль, по любой цене! Хотя бы для этого пришлось ему пустить с молотка имение!
