«На площади стало, кажется, еще более людно. Россия любит праздновать — хотя и несколько своеобразно. Впрочем, чувствовались уже новые веяния: пьяных было куда меньше, чем полагалось по традиции. Это заметила и Наташа. Она сказала:
— И все же — перекорежит Россию ислам.
Изя лишь пожал плечами. Все-таки он уже много лет имел к этой стране лишь косвенное отношение.
— Да бросьте вы, — сказал я. — Россию ислам не перекорежит. Как и православие с ней в конечном итоге ничего не сделало. Нутро как было языческим — так и осталось. Вот Россия наверняка ислам переиначит, подгонит по своей мерке. Она всегда все переваривала, переварит и это. Зато по новой ситуации место, которое она вскорости займет в мире, вернее всего будет назвать первым».
Но имперская идея — палка о двух концах. Можно сколь угодно тешить себя иллюзиями о построении гуманной империи, в основе которой — межнациональная и межконфессиональная терпимость, но… Но ведь это все — слова. Между тем некоторые из писателей уже и в жизни начинают играть в структуры. Оказывается, что и свою боль можно выгодно продать: «Облик грядущего зависит оттого, кто сумеет лучше «продать» его образ на рынке идей» (Э. Геворкян).
Иной раз возникает ощущение, что «имперцы» от литературы сегодня больше озабочены не столько завтрашней судьбой России, сколько тем, как их идеи будут плодиться и множиться в этом обществе. А общество — это потребитель. ПОКУПАТЕЛЬ. Грубая аналогия. Но справедливая.
Идеи — недолговечны. Художественно обслуживать идеологию — занятие малопродуктивное. И дело даже не только в публицистичности, «газетности» текстов, подминающих образность. Вопрос еще сложнее. Вот, к примеру, роман самого последовательного «имперца» Эдуарда Геворкяна «Темная гора» (1999) в одном из солидных журналов к немалому раздражению автора был назван «яростно-антиимперским произведением». И действительно, подобные мотивы — на художественном уровне — там можно усмотреть. А вот его же повесть «Возвращение мытаря», опубликованная всего два года спустя («Если». 2001, № 6), вообще наглядно демонстрирует полемику писателя с идеологом. Идеолог пытается построить империю на самом идеальном материале — силою красоты и искусства, а писатель никак не может удержаться от сомнений, что из этого выйдет что-либо путное… Художественная правда оказывается выше навязанных схем.
Молодое поколение отечественных авторов, те, которым чуть более тридцати, тоже отреагировали на модное веяние фантастики. После выхода в свет самого провокативного и скандального произведения конца 90-х — романа «Выбраковка» (1999) Олега Дивова поспешили радостно записать в радикально-имперские мессии. Автор очень тонко играет на коллективном бессознательном, ты не сразу улавливаешь подвох. Россия недалекого будущего достигает статуса Сверхдержавы. К благополучию и процветанию страна приходит через восстановление института карательной власти. Ну и что? Ну кто из нас не мечтал, чтобы всех этих олигархов, ворюг и бандитов упекли в ГУЛАГ? Ну кто не мечтал, чтобы наступили такие времена, когда ты ночью можешь пройтись «сквозь огромный город и навстречу тебе попадались сплошь улыбающиеся лица… Чтобы на каждой скамеечке влюбленные сидели, и ни одна сволочь, ни одна…». Все это есть в романе, написанном убедительно и ярко. И даже такое еще вчера пугающее понятие, как «враг народа», вдруг приобретает новое значение. «Какой разумный термин — «враг народа»… Ведь действительно, любой, кто нарушает права личности, — это именно враг народа, всего народа в целом. Не важно, кража или грабеж, в любом случае это насилие, посягательство на территорию человека и его внутренний мир». Ну как тут не согласиться? Читаешь и веришь: да, в России добро может быть только с кулаками. Да, только насильно можно и нужно наш народ привести к благоденствию. И это правильно. Книга захватывает, ты мечтаешь хоть день пожить в этом прекрасном мире, где торжествует Сильная Справедливость, и не замечаешь, как ловко автор гоняет тебя по лабиринтам социальной мечты, по закоулкам интеллигентских, кухонных комплексов, чтобы к концу книги ненавязчиво, исключительно на эмоциональном уровне привести тебя к финишу, за которым — страх.
Страх, что так и в самом деле может быть. И никто не застрахован от того, что и его выбракуют.
Если «Выбраковка» — книга с двойным дном, не сразу удается распознать авторскую «подкладку», то Андрей Плеханов, автор того же поколения, более прямолинеен в своих оценках.
В романе «Сверхдержава» (2000) Россия и в самом деле становится таковой — неагрессивной Империей с высоким уровнем жизни. Плеханов дал вволю насладиться читателю мечтой о великой России, чтобы затем грубо разрушить благостную утопическую картинку, сообщив, что «золотого века» страна достигла благодаря… научной переделке личности россиян!
Такая вот Империя, «такая, блин, вечная молодость»!..
Кажется, «русская тема» основательно вернулась в НФ. И пока российское общество будет топтаться на перекрестке, фантасты будут разрабатывать новые маршруты, сочинять сценарии переустройства России. Утопии нужны обществу. Они предлагают варианты. Нам их выбирать. Какой из них окажется самым подходящим для России?
Думаю, что на самом деле все будет, как в брюсовских стихах:
И ляжем мы в веках как перегной,
Мы все, кто ищет, верит, страстно дышит,
И этот гимн, в былом пропетый мной,
Я знаю, мир грядущий не услышит.
Но без утопий жить скучно.
«Какие бы разногласия ни разъединяли людей в области политических, социальных и экономических вопросов, великая опасность, созданная вековым застоем в развитии наших политических форм и грозящая уже не только процветанию, но и самому существованию нашего отечества, призывает всех к единению, к деятельной работе для создания сильной и авторитетной власти, которая найдет опору в доверии и содействии народа и которая одна только в состоянии путем мирных реформ вывести. _ страну из настоящего общественного хаоса и обеспечить ей внутренний мир и внешнюю безопасность…
Положение это обязывает признать, что жизненным условием для укрепления внешней мощи России и для ея внутренняго процветания является ограждение единства ея политическаго тела, сохранение за ея государственным строем исторически сложившегося унитарного характера. Вместе с тем положение это обязывает противодействовать всяким предположениям, направленным прямо или косвенно к расчленению Империи и к замене единого государства государством союзным или союзом государств».
