— Цветы, очень много цветов. Я их в телескоп тамошний сверху рассматривала. Очень красивые цветы. Должно быть, хорошо пахнут.
— Сколько же времени длилось ваше путешествие?
— А я не знаю. Они угостили меня какой-то настойкой, вкусной такой… Я счет времени и потеряла. И все словно во сне.
— А вы уверены, что не спали?
— Ну вот еще! — возмутилась женщина, передернув плечами. — Я как сейчас помню. А потом… подлетели мы к нашему дому. Знаете, башни такие четырнадцатиэтажные? У них таких не строят. Прямо к моей лоджии. Ну и высадили меня дома.
— Лоджия у вас застекленная?
— Конечно, застекленная.
— Как же вы попали в квартиру через застекленные рамы?
— А не знаю. Они все могут. Оказалась дома. И все.
— Нам еще хотелось бы узнать… — начал ведущий, но внезапно изображение исчезло. Это подошла Лена и решительно выключила телевизор.
— Могу я рассчитывать хотя бы на отдых в родном доме после работы? — заявила она.
— Но, Леночка, Оленьке это так важно! — запротестовала Ксения Петровна.
— Чепуха это, для простаков! А женщине этой надо, чтобы ее на улице узнавали. Прославиться захотела. Все это выдумано и, кроме вреда, никому ничего не принесет.
— Но ведь… — начала было Оля, но Лена повернулась к ней спиной и направилась к лестнице.
— Не спорь с ней, — сказала Ксения Петровна. — Иди уж и ты отдохни. А там видно будет… Не в последний раз… Авось еще покажут.
Оля, вытирая платком глаза, пошла следом за сестрой.
Понять другого — это совершить подвиг души.
По Сократу
Улицы города подобны кровеносным сосудам живого организма. И как движется по ним кровь, разнося животворящую силу кислорода, так и по улицам в такт пульсирующему невидимому сердцу мчатся потоки автомашин. На миг застывают они у светофоров, словно ожидая, пока сердце города сожмется вновь, гоня их вперед. И тогда устремляются вперед легковые автомобили всех марок с бизнесменами, чиновниками или просто пассажирами, едущими по своим надобностям. Все вместе отражают они как бы общую нужду Города. А «животворящую силу» — продукты питания и товары — перевозят грузовики, порой крытые, или холодильники, громоздкие и опасные на проезжей части, не желающие уступать легковому транспорту в скорости передвижения.
Передвижение! Казалось бы, беспорядочное, но направленное, шумное и грозное, отравляющее улицу выхлопными газами.
Множество людей толпами движутся по тротуарам. Старые и молодые, кричаще нарядные, а порой бесцветно одетые, но одинаково спешащие, подобно неведомо зачем торопящимся муравьям в свой муравейник.
В этой толпе горожан шла и Оля с матерью.
Ксения Петровна, взглянув на проезжую часть улицы, сказала:
— Гарью несет! Говорят, в каком-то большом городе полицейские на перекрестках в противогазах стоят. Так у нас скоро пешеходам их в пору надевать.
— Об этом и говорил Альсино! — отозвалась Оля. — Нельзя сжиганием горючего создавать «парниковый эффект», перегревая планету и приближая второй всемирный потоп. Беды обрушатся не только на нас, но и на параллельные миры. Правда-правда.
— А ты все о том же! С тобой ни о чем и заговорить нельзя, все к своему сведешь!..
— Ах, мамочка! Я же никогда не перестаю об этом думать… Ой! — внезапно перебила она сама себя. — Кто это?
Она увидела в толпе идущих навстречу знакомое лицо красивой женщины.
— Не знаю, — пожала плечами Ксения Петровна.
— Это она! Она!
— Кто, дружочек?
— Та самая… Она виделась с иноземлянами. Значит, они снова прилетали! По телевидению рассказывала. Ты меня еще позвала!..
Оля, переходя почти на бег, потащила за собой задыхавшуюся Ксению Петровну.
— Это вы? Вы? — прерывающимся голосом спросила Оля, поравнявшись с собеседницей иноземлян.
Та удивленно обернулась.
— Вас брали с собой в полет на «летающей тарелке»? Женщина раздраженно отмахнулась от Оли:
— Ах, оставьте! Надоело! Мне просто прохода не дают.
— Но это важно! Если бы вы знали, как это важно! Правда-правда! — горячо убеждала Оля.
— Я уже от всего отказалась. Говорю, что повторяла слова телережиссера во время инсценировки. Так лучше…
— Голубушка! — вступила все еще задыхающаяся Ксения Петровна. — Но ведь это не так! Скажите!.. Речь-то идет о самом важном… О счастье девочки. Вы поймете, у вас же женское сердце! Разлучилась она навеки с любимым. В параллельном мире каком-то дружок ее остался. Если бы вы могли помочь!..
— Я? — удивилась женщина. — Чем же это, интересно?
— Может, вы еще раз с ними встретитесь. Попросили бы, чтобы ее взяли с собой… не кататься-развлекаться, а в другой мир попасть, к суженому своему. Ох как мне, матери, такое выговаривать…
— Если они обещали вам показать другие миры, то почему бы им не взять и меня с собой? — добавила Оля.
— Знаете, — казалось бы, помягчела женщина. — Если так, надо поговорить серьезно. Но не здесь же, в толчее. Пойдемте, — предложила она и повела мать с дочерью в ближайший парк.
Гуляющих было мало. Скамейки пустовали.
— Меня зовут Марина, — представилась женщина, усаживая Ксению Петровну и Олю рядом с собой. — Я хочу все знать о вашей дочери. Она, кажется, и в самом деле так страдает… По лицу видно.
— Ах! И не говорите!.. Понимаете, Мариночка, как мне трудно. Обращаться с просьбой помочь разлучиться с собственной дочерью… А я в ней души не чаю! Может быть, чувство материнское обыкновенное, а просить приходится о невероятном, во что и верить-то не хочется. А вам, душечка, поверю.
— Понимаю вас, мамаша, но чем я-то могу помочь?
— Скажите, вы и вправду встречались с этими, ну как их… с «тарелочниками»?
— Да, да, — как-то неопределенно ответила Марина. — Я так не ожидала увидеть их аппарат недалеко от дома, прямо у леса. Испугалась до смерти, конечно…
— И говорили с ними? И они взяли вас в свою «тарелку»? И вы летали?…
— Не совсем так… Я уж вам расскажу, как было все на самом деле. А вы, девушка? Вы тоже встречались с ними? Кто этот ваш суженый?
— Альсино! Он их посланец. Предупреждает нас об опасности пути, по которому идет наша цивилизация.
— Это интересно… Да, думаю, не только мне… Вы обо всем узнаете… А где ваш этот самый… Альсино?
— Остался там, в своем мире. Так сложилось, что он не может попасть к нам. А я хотела продолжить здесь его дело. Вернуться же к нему не могу. Вся надежда на вас, Марина!
