Немного пришедшие в себя солдаты засуетились, выполняя распоряжения Генерала. Они быстро вырыли саперными лопатками братскую могилу, куда аккуратно сложили тела так и не пришедших в себя бойцов. Пока они занимались похоронными работами, к Генералу подошел Инженер.
— Что думаешь об этом? — спросил его вояка. — Тоже считаешь, что я облажался?
— Почему тоже? — удивился Инженер.
— Потому что я так считаю! — отрезал Генерал.
— Нет, ты тут совсем не виноват, — успокоил его Инженер. — По всей видимости, чем дальше от Империи мы находимся, тем слабее силы, удерживающие нас на этом свете. Мы ведь тоже спокойно могли не вернуться… Но все-таки вернулись.
— Нас с тобой вернул к жизни неоплаченный долг к нашему великому и блистательному, — иронично ответил Генерал. — Но что вернуло этих парней, — Генерал указал на суетившихся с могилой солдат.
— Тоже долг или, если назвать это по-другому — честь, — ответил Инженер. — Эти парни при жизни были настоящими солдатами, они остались ими даже после смерти, как бы это ни прискорбно звучало. А те, кто в могиле, уже отмучились… Им сейчас лучше, чем всем нам.
— Ты прав, — согласился Генерал, от его прежней хандры не осталось и следа.
Он выстроил солдат перед свежей могилой с автоматами на изготовку и произнес небольшую речь:
— Солдаты, соратники! Сегодня мы понесли первые потери. Пусть наши боевые товарищи покоятся с миром, Господь не оставит их своей милостью! Почтим память ушедших воинским салютом и минутой молчания!
— Ахтунг! — скомандовал офицер. — Пли!
Застоявшийся воздух мертвого города всколыхнули слившиеся воедино выстрелы салюта. Генерал постоял минуту над открытой могилой. Затем он набрал в горсть жирной сырой земли и бросил её вниз. Его примеру последовал Инженер и старший офицер, оставшийся в одиночестве. После этого солдаты быстро засыпали братскую могилу сослуживцев землей. Пока они ровняли могильный холмик, Генерал из двух подгнивших досок связал некое подобие креста, который воткнул в мягкую, податливую землю.
— Спите спокойно! — произнес он, снимая походную фуражку. — Надеюсь, что вас больше никто не потревожит! По машинам! — скомандовал Генерал, после того, как все формальности были соблюдены.
Солдаты лихо запрыгнули в грузовик, взревели стартеры, и маленькая колонна покинула негостеприимную арену стадиона, оставляя за спиной свежий могильный холмик. Они не видели, как крест, заботливо воткнутый в землю Генералом, покосился и упал.
* * *
— Итак, — окликнул засмотревшегося в окно Инженера старый вояка, — куда дальше?
Инженер молчал, уныло глядя сквозь заляпанное грязью стекло на разрушающийся под действием времени город.
— Что, на ностальгию потянуло? — понял состояние напарника Генерал.
— До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что все вокруг — настоящее! — с надрывом произнес Инженер. — Не кошмар, не сон, а явь… Реальность… Это же мой родной город! Неужели ты ничего не ощущаешь? — спросил он.
— Я жил в гарнизоне, — ответил Генерал. — В городе редко бывал… Я ведь не из штабных… Но чувствую, что этот город мертв, так же как и все мы. Он разлагается, покрываясь трупными язвами разрушенных зданий…
Инженер в изумлении уставился на Генерала. Старый вояка усмехнулся в усы, понимая реакцию товарища:
— Да, ты думал грубый солдафон не любит ничего, кроме муштры? Когда-то в молодости я даже стихи сочинял.
— Останови машину, — неожиданно попросил Инженер.
Генерал нажал на тормоз, джип остановился. Военный вопросительно посмотрел на напарника.
— Я хочу прогуляться пешком, — сдавленно выдохнул Инженер. — Мне нужно побыть в одиночестве, — пояснил он свои действия Генералу, — иначе я свихнусь.
— Хоть это и не разумно, — сказал Генерал, — поступай, как знаешь. Где встретимся? — по военному коротко осведомился он.
— Езжайте на Потсдамер-плац, — сказал Инженер. — Рядом с торговым центром располагался один банк.
— Это который рядом с рождественским базаром? — уточнил Генерал.
— Да, — отрывисто ответил Инженер, словно общество Генерала его тяготило. — Я быстро… Он отвернулся и направился к густым зарослям, которые некогда были городским парком Тиргартен. Генерал несколько минут глядел вслед удаляющемуся Инженеру, затем отпустил сцепление и вдавил в пол педаль газа. Джип взревел, выпустил клуб сизого дыма и помчался по разбитой дороге, подпрыгивая на рытвинах и канавах давно не ремонтированной дороги. Инженер, не оглядываясь, приближался к густым зарослям парка. Над верхушками деревьев до сих пор гордо реяла Триумфальная колонна с девушкой, держащей в одной руке флаг, а в другой — венок победителя. Инженер словно наяву услышал слова своего школьного учителя, который впервые привел его сюда с экскурсией.
— Эту колонну, — сказал он в тот день, — отлили, как и положено, из пушек поверженного врага: Дании, Австрии и Франции. Она символизирует несгибаемый дух германской нации, дух настоящих воинов победителей!
«Только вот на сегодняшний день победителей не осталось, как и всей германской нации», — подумалось Инженеру.
Он с остервенением сорвал со штанины колючий кустарник, норовивший опутать ноги. Через несколько минут схватки с природой, безраздельно царившей в некогда ухоженном парке, Инженер выскочил на лишенное растительности пространство — площадь Большой Звезды, к подножию Триумфальной колонны. От большой некогда площади остался лишь небольшой пятачок, не проглоченный подступающим лесом.
«Скоро, — подумал инженер, — площадь Звезды перестанет существовать».
Некоторые из памятников, установленные вокруг колонны, затерялись в густом кустарнике, оплетенные плющом. Лишь позеленевший Бисмарк в остроконечном шлеме безмолвно и сурово взирал с постамента на творящиеся вокруг его ног безобразия, а античные фигуры, засыпанные прелой листвой и оплетенные сухим вьюном, уже давно смирились со своим бедственным положением. Инженер огляделся по сторонам в поисках аллеи, ведущей к Брандербуржским воротам — входу в Митте, сердце города, но нашел лишь её жалкие остатки. Инженер подумал и двинулся по свободному от растительности берегу небольшой реки в направлении дворца Бельвю. Через пару минут сквозь голые ветви деревьев он заметил резиденцию правителя Германии. Здание сильно обветшало, а крыша провалилась. Некогда неприступная ограда, за которой постоянно маячили суровые лица охранников, кое-где уцелела, но большей частью валялась на земле. Лужайка перед главным фасадом полностью заросла низкорослыми деревцами и густым кустарником. Минут через пятнадцать Инженер вышел к Рейхстагу — зданию, с которым связаны гордость и боль, возвышение и падение всего германского народа. Одна из таких незабываемых ран до сих пор стоит в скверике у Рейхстага. Это памятник Советскому солдату, не такой грандиозный, как в Трептов-парке, но тем не менее… Скульптор оказался гениальным — он умудрился так грамотно вписать скульптуру в окружающий ландшафт, что наблюдателем казалось, что русский воин попирает сапогами купол Рейхстага. Хотя какая теперь разница. К изумлению Инженера Рейхстаг сохранился намного лучше Дворца Бельвю. Если не присматриваться внимательно и не обращать внимания на неухоженную территорию перед зданием, на необыкновенную тишину, несвойственную большому мегаполису, возникала иллюзия, что все идет по-старому. Кое-где в здании уцелели стекла. Лепнина, украшающая портик сохранилась полностью — не рассыпалась от времени и погодных условий. Массивные колонны не растрескались и не обвалились. Казалось, что вот-вот смотритель Рейхстага откроет массивную дверь, и здесь вновь соберутся в очередь толпы туристов, желающих поглазеть на былое величие Германии.
