Гримерная. Дас Ньютон Ротшильд Аффенбаум Первый меряет цилиндр. Диана пудрится. Несколько секунд они занимаются своими делами, потом синхронно смотрят на пустое кресло Ваславского. Дас с отвращением отбрасывает цилиндр, который грустно откатывается к портьере входа. Занавеска отодвигается, входит Ваславский, элегантно пиная цилиндр так, что тот падает точнехонько на голову Даса.
Ваславский: А, попались! Славно я вас разыграл!
Диана и Дас (хором): Ваславский, живой!
Бросаются к нему на шею.
Ваславский (полузадушенно): Здрасьте! Живой я, живой, цел-целехонек, по крайней мере был минуту назад.
Дас (мягко, понарошку бьет Ваславского в челюсть): Мерзавец! Я же думал, ты из-за меня!..
Диана: А нас к койкам привязали!
Входит Носатый Монти.
Монти: Привет тебе, отважный гонщик Ваславский.
Небрежно кивает Диане и Дасу.
Диана: Ваславскому хорошо, а нас к койкам привязали.
Монти: Договоритесь с тюремщиком. Подарите ему контрамарку.
* * *
Занавес открывается.
В гробу лежит Дас Ньютон Аффенбаум Первый, рядом Диана в траурном платье. Поза у нее такая, будто она молилась и плакала на коленях подле гроба, но потом заснула. Входит Ваславский с двумя гвоздичками, одна сломана.
Ваславский (радостно): Какой ужас! Дас Ньютон Ротшильд Аффенбаум Первый скончался!
Диана (спросонок): А?
Ваславский (радостно): Какая потеря для всех нас!
Кидает гвоздики на грудь Дасу, берет Диану за руку.
Диана (спросонок): О!
Ваславский (целует Диане ручку): Такая потеря, такая потеря!
Диана (зевая): Вы правы, такое горе!
Ваславский (смотрит на Даса в гробу, как бы ненароком обнимая Диану): Этот фрак, этот цилиндр, это спокойное лицо! Он похож на вампира!
Диана (зевая): Да-да, я видела фильм.
Ваславский целует Диану в щечку, одновременно тайком достает из кармана игрушечные челюсти вампира и засовывает их Дасу в рот.
Ваславский: Может быть, у него уже и клыки отросли!
Открывает Дасу рот, оттуда торчат клыки.
Диана: Ах, что же делать?!
Ваславский: От вампиров первое средство – чеснок.
Запихивает Дасу в рот головку чеснока.
Диана: Какой неприятный запах!
Ваславский (уводит Диану в сторону): Отвернитесь, моя радость, вам незачем видеть это!
Диана: Ах! (Манерно закрывает глаза рукавом.)
Ваславский: Второе верное средство от вампира – осиновый кол. (Достает из кармана маленький колышек и вонзает его в грудь Дасу.)
Диана (подглядывает из-под рукава): Ах!
Ваславский: Теперь, когда мы уверены, что чудовище не восстанет из гроба, мы можем уйти и горевать, горевать, горевать. (Уводит Диану.)
Диана: Мы должны выпить за Даса Ньютона Ротшильда Аффенбаума Первого!
Ваславский: Конечно, моя радость, у меня есть бутылка шампанского! (Уходят.)
Дас Ньютон Ротшильд Аффенбаум Первый садится в гробу, выплевывает чеснок.
Дас: Неприятный вкус! И такое неуютное ощущение во рту! (Ощупывает клыки.) Что это? (Оглядывается.) Диана, дорогая, где вы? Я вовсе не умер! Я принял снотворное, чтобы спасти нашу любовь! (Видит кол, воткнутый ему в грудь.) Ах нет, кажется, все же умер! (Ложится обратно в гроб.)
* * *
Утром Диане стало хуже. Мысли путались, ремни давили на руки. Впрочем, шевелиться не хотелось абсолютно. Диана сочувственно вспомнила капризы Ваславского. Она поняла, что смерть друга ее совершенно не расстраивает. Ночью, во сне он был жив и бодр. Сон казался реальностью гораздо в большей степени, чем затянувшийся кошмар «наяву». Диана поймала себя на зависти мертвому Ваславскому.
Доктор зашел в окружении привычной свиты, покачал головой, шепнул что-то Глупой Лизе. Та метнулась в коридор, и уже через минуту шустрые санитары сняли ремни, а сама Лиза воткнула в вену Диане иглу капельницы.
Диану покормили с ложечки каким-то пюре, вкуса она не ощутила.
В голове у Дианы крутились странные слова Монти о переговорах с тюремщиком. Фраза казалась не только чудной, но и очень важной.
Ближе к вечеру зашли Лиза с Гейнсом. Санитар легко поднял Диану и усадил в кресло, пристроив капельницу на специальный крюк. Моторчика у каталки не было – транспорт оказался гужевым – Гейнс попросту взялся сзади за ручки и куда-то покатил Диану.
Диану привезли в смутно знакомую большую комнату. Хотя Диана прожила в клинике много лет, помещение вспомнить не удавалось. Другой, столь же дюжий санитар, прикатил еще одно кресло. Дас Ньютон Ротшильд Аффенбаум Первый сидел, откинув голову назад. В горле у него хрипело, взгляд замер на какой-то точке на потолке, или Диане так показалось.
В комнате появился доктор Вандерхауз.
– Простите, дорогие мои! Мысль связать вас как буйнопомешанных мне самому отвратительна, но иного выхода я не нашел. Боюсь, что стресс от моих действий вкупе со смертью вашего товарища – причина ухудшения вашего состояния. Рискую усугубить потрясение, но нечестно и неправильно лишить вас возможности попрощаться с другом.
Доктор сделал знак санитарам и шагнул в сторону. Теперь Диана увидела, что у задней стены стоит обитый красным гроб. Очень похожий на тот, из сна.
Их подвезли поближе. Ваславский лежал побелевший и совсем не похожий на себя. И уж тем более на того Ваславского, что блистал ночью на сцене. «Доктору бы понравились наши новые номера», – подумала Диана и тут же вспомнила слова Монти о контрамарке. Она оглянулась на Даса, но тот все так же пялился в потолок. В большом зеркале отражались все – Дас в кресле, Лиза, стоящая между Гейнсом и доктором. Лиза... Гейнс... Доктор... Табличка «Это зеркало. Там нет живых людей, только отражения».
