Их окружало ослепительное сияние, яркость и жар которого становились невыносимыми. Ольми улыбнулся, наслаждаясь ощущением. Ему уже приходилось посылать дублей на смерть, и он никогда не знал, что они при этом ощущали. Теперь он должен испытать это сам…
А настоящий Ольми так никогда об этом и не узнает.
— Мониторы смогут продержаться в потоке плазмы лишь долю секунды, — объяснил он Лэньеру. — Мы проведем краткий миг внутри звезды…
Лэньер, не чувствуя боли и не испытывая особого страха, повернулся лицом на север и посмотрел в сердце огненной волны, мчащейся к ним со скоростью шесть тысяч километров в секунду.
На то, чтобы насладиться ощущением, времени уже не было.
На корабле, щедщем в опасной близости от бушующей плазмы, Лэньер закрыл глаза и снова и снова повторял про себя, что он до конца выполнил свой долг и сопровождал свою подопечную до самого последнего мгновения.
Все еще сжимая в руках клавикулу, с сумкой через плечо, Патриция свалилась в воду с высоты пяти-шести метров.
Она даже не промокла. Оглушенная, она лежала на дне плавающего силового пузыря. Вода — река или канал — отнесла ее на несколько десятков метров от ворот. Она посмотрела вбок, чтобы увидеть, где находится.
Это было бесполезно. Яркая голубовато-белая струя ударила из ворот и превратила воду позади нее в пар, закрыв все вокруг густым белым облаком. К счастью для Патриции и для всего расположенного в радиусе нескольких сотен метров, ворота закрылись навсегда за миллионные доли секунды.
Патриция легла на спину внутри пузыря, частично ослепленная, закрыв глаза рукой, и дрейфовала еще несколько минут, пока ее не прибило к песчаной отмели. К этому времени зрение уже почти восстановилось.
Встав, она с отчаянно бьющимся сердцем осмотрелась.
Она находилась на берегу широкого канала, по которому медленно текла грязно-коричневая илистая вода. На берегах рос высокий зеленый тростник. Небо было ярко-голубым, безоблачным — и очень ярко светило солнце.
После некоторых колебаний Патриция отключила силовой пузырь и глубоко вздохнула. Воздух был свежим, чистым и теплым.
Она стала тяжелее, чем была с тех пор, как покинула Тимбл, но на этот раз поддерживающего пояса не было. Сила тяжести вызывала неприятные ощущения.
Однако это несомненно была Земля, и Патриция оказалась не в послеядерной пустыне. Собственно, местность была удивительно знакомой. Она уже видела все это раньше… на библейских уроках, посещать которые ее в детстве уговорила Рита.
Прикрыв рукой глаза, Патриция посмотрела на запад.
На другом берегу канала, на плато, стояли гипсово-белые пирамиды. До них было несколько километров, но они четко выделялись в чистом воздухе пустыни. Она ощутила мгновенное волнение.
Это Египет. Она сможет добраться из Египта куда угодно — это элементарно. Она сможет попасть домой.
Патриция обернулась. На шатких мостках, в тростнике, стояла маленькая худенькая темнокожая девочка, на вид десяти-одиннадцати лет, обнаженная, если не считать белой ткани, обернутой вокруг бедер. Ее волосы были заплетены во множество длинных тонких косичек; конец каждой украшал голубой камешек. Девочка разглядывала Патрицию с удивлением, смешанным со страхом.
— Эй! — позвала Патриция, с трудом взбираясь на песчаный берег. — Ты говоришь по-английски? Ты можешь объяснить, где я?
Девочка ловко повернулась кругом и убежала. На какое-то ужасное мгновение Патриции показалось, что она ошиблась во времени на тысячелетия… что оказалась в древнем Египте.
Затем она услышала отдаленный гул и взглянула вверх. Облегчение было настолько велико, что она чуть не вскрикнула. Это был самолет, вероятно, реактивный, летевший на большой высоте над пустыней.
Идя вдоль берега канала, сжимая в руках клавикулу и думая о том, не включить ли снова силовой пузырь — солнце начинало чересчур припекать, — Патриция нашла дорогу и двинулась по ней. Пройдя через рощу финиковых пальм, она вышла к небольшому городку с белыми кубическими каменными домами, практически одинаковыми. На улице было очень мало людей; был полдень, и все, несомненно, отдыхали, ожидая, когда станет прохладнее.
Что-то беспокоило Пат. Раньше она об этом не думала, но теперь вспомнила…
Положив клавикулу на дорогу и прикрыв глаза от солнца, она снова посмотрела на запад. С этой точки было видно, что пирамиды окружены густыми рощами деревьев, она не могла сказать, каких именно. Что-то было не так. Что? Разве египетские пирамиды находились не в пустыне?
Сколько больших пирамид было в Египте? Три?
Она насчитала восемь пирамид, стоящих в ряд, уходивший к горизонту.
— Ошибка, — тихо прошептала она.
Лэньер плавал в носу корабля, довольный, что может побыть в одиночестве достаточно долго. Мимо проплывали несчетные тысячи километров — черные, золотые, неразличимые.
В конечном счете, он пришел к выводу, что в значительно большей степени обязан Земле, чем Патриции. И он не мог помочь ей завершить путешествие — по крайней мере, увидеть, что она в безопасности, — поскольку это было не его путешествие.
Осталась ли она в живых? Достигла ли своей цели?
Даже если ей все удалось на этом полуфантастическом, полукошмарном Пути из переплетенных вселенных, она теперь была столь же далеко от Лэньера — и столь же недостижима, — будто умерла.
Ольми подплыл к нему и вежливо откашлялся.
— Со мной все в порядке, — раздраженно бросил Лэньер.
— Я в этом никогда не сомневался, — сказал Ольми. — Я думаю, вам интересно будет узнать о той ситуации, в которой мы сейчас находимся. Мы оторвались от фронта плазмы. Излучение вполне терпимое — хотя, когда мы прибудем на место, я предлагаю пройти основательный физический сеанс тальзита.
— Что с секторами Аксиса?
— Мы связались с ними. Как мы и предполагали, они сейчас с ускорением двигаются в нашу сторону. Они согласились отпустить захваты и позволить нам пройти мимо.
— Мы сможем это сделать?
— Если немного повезет, то да, — сказал Ольми. — Они будут двигаться со скоростью, составляющей тридцать один процент световой.
— Полагаю, там будет на что посмотреть.
— Сомневаюсь, что мы многое сможем увидеть, — возразил Ольми.
— Это просто риторическое выражение.
— Да. Если хотите, можете поесть. Сер Йетс собирается обедать и будет рад, если вы составите ему компанию.
— Когда мы встретимся с секторами?
— Через двадцать семь минут.
Лэньер сглотнул слюну и повернулся.
— Верно, — сказал он. — Я бы поел.
