Неспешно шагая вдоль широкого тротуара, Егор, вдруг, подумал ещё кое о чём, и от этих мыслей дыхание его перехватило. Он вдруг вспомнил, что тогда, во время такого же точно разговора в своей прежней жизни, он повел себя с Ленкой, как самый последний болван. В тот раз, более двадцати лет назад, пока они шли в сторону дома, повинуясь какому-то мимолётному приливу дурного настроения, он не только не поддержал беседы с девушкой, но почему-то вообще заявил, что никуда и ни на какой бал идти не собирается.
Сейчас, переживая этот день во второй раз, и прокручивая их с Леной разговор в своей памяти, Егор вдруг вспомнил, как тогда его спутница отчего-то вдруг замкнулась, и после этого они прошагали всю оставшуюся часть пути до родного двора практически молча.
Проклиная себя за то, что сейчас, в этот самый момент ему следовало поступить точно так же, как и тогда, чтобы соблюсти режим максимальной секретности, Егор не выдержал и даже остановился посреди дороги. Вместо того, чтобы следовать строгой инструкции, он решил: «Да пропади оно всё пропадом, не могу я этого сделать! У меня просто не хватит на это сил!»
Немного подумав, Егор решился на ещё один совершенно безумный шаг, который мог грозить ему самыми печальными последствиями.
— Знаешь, — сказал он вдруг, улыбнувшись и посмотрев на Лену совсем не так, как того требовала ситуация. — А, действительно, куда нам торопиться. Ты ведь не спешишь домой?
— Нет, конечно, — улыбнулась в ответ девушка, так же, как и Егор, перестав вдруг шагать.
— Тогда давай вместе сходим в сквер. Просто погуляем.
— Ты… — Лена, казалось, даже вначале не поверила своим ушам. — Хочешь, чтобы мы погуляли вместе в сквере? Вот так, просто?
— А что тут такого, — Егор вдруг подошел ближе и аккуратно взял девушку под локоть и украдкой посмотрел по сторонам.
Он неплохо помнил те времена, когда каждый раз старался избегать каких-либо ухаживаний в отношении Ленки. Ведь по его глубокому убеждению та была настолько близким другом, каким только может быть самый настоящий дворовый и школьный товарищ – тот, с кем они выросли, играя во все без исключения детские игры. Это только потом, несколько месяцев спустя, когда Егор вдруг узнает, что Лене с родителями предстоит уехать на Дальний Восток, он неожиданно для самого себя с горечью и ужасом оценит катастрофичность такого факта. А ещё он внезапно поймёт, что потерял самую близкую и… самую любимую – да, именно любимую – девушку на свете…
Еще до того, как они окончательно покинули двор школы, несколько хихикающих парней и девчонок, глядя на то, как Егор под руку с Леной направляются к ближайшему скверу, бросили им вслед по паре фраз, общий смысл которых сводился к известным всем дразнилкам про «тили-тили тесто…»
Однако теперь, в отличие от прошлого раза, Егору вовсе не было неловко. На этот раз он шел уверенной ровной походкой, и ему было ровным счетом наплевать на то, что думают о нём теперь уже бывшие одноклассники.
Всю дорогу до сквера, пока они с Леной медленно двигались вдоль малолюдного тротуара, Егор почти явственно и остро ощущал, что идущая рядом с ним девушка испытывала в эти минуты почти всеобъемлющее и безграничное ликование. Чувство прежней, и, казалось бы, безвозвратно позабытой симпатии, вдруг обволокло Егора с головы до самых ног, вернув те, прежние восторженные ощущения, словно за плечами у него не было более сорока лет жизни, не было… семьи.
Таня и Поля. Нет, он ни на минуту не забыл о них. Ведь сюда, на это сложное и ответственное задание он отправился исключительно ради того, чтобы получить слабый шанс вновь увидеться с ними. И в том не было вины Егора, что по стечению обстоятельств он вновь повстречался со своим прошлым, и это прошлое вдруг оказалось таким мучительным и трогательным для его давно, казалось бы, угасших воспоминаний.
Ещё он понимал, что никоим образом не должен будет разбивать сердце той, которая прогуливалась сейчас рядом с ним, той, которая сейчас бережно и немного неумело держалась за его руку.
«Пускай, — думал Егор. — Время этой реальности отсчитывает свои последние часы и минуты. И, возможно, прямо сейчас на мой след уже вышли те, кто вскоре поймают и скрутят меня в бараний рог, попутно отобрав не только возможность вернуться назад, но и уничтожив весь мной ранее обжитой и знакомый мир. Пусть тогда будет, как будет, но поступать сейчас так, чтобы потом в моей душе каким-то непостижимым образом смог бы остаться такой нехороший след, мне просто нельзя. Никак нельзя».
Того, что произошло много лет назад, когда он так неосторожно и почти грубо поступил со своей подругой юности, Егор до сих пор не мог себе простить. Поэтому и сейчас он не имел права заставлять во второй раз страдать из-за своей собственной глупости близкого когда-то для него человека. Ему было немного боязно снова менять историю, но ситуация, похоже, вновь была безвыходной
— Давай присядем, — вдруг предложила Лена, когда они в пятый или шестой раз проходили мимо огромного круглого фонтана, в чистой воде которого плавало несколько прошлогодних сухих листьев.
Егор согласился, и они тут же устроились на пустую скамейку, которая одиноко стояла у куста акации, и где поблизости не околачивалось никого из числа гуляющих по скверу прохожих. Храня молчание, и вглядываясь при этом в свежую, июньскую зелень, Егор с Леной просидели там примерно пять минут.
Вокруг было тепло и тихо. Южный ветерок ласково расчесывал молодую траву на газонах, а у памятника погибшим в войне солдатам трепетал и колыхался, едва видимый при свете яркого солнца, оранжевый язычок Вечного огня.
Егор успокаивал себя мысленно по поводу того, что он намеревался сделать. «Всё равно – думал он при этом – уж теперь-то мои действия не войдут в здешнюю историю, потому что очень скоро вся хронология Земли претерпит необратимые изменения».
Эти мысли немного успокаивали его, но тревога всё же оставалась.
«Какова будет другая реальность? Станет лучше, а может она окажется значительно хуже той, которая запомнилась мне по моей прошлой жизни? Надо было всё-таки спросить об этом у Ключницы. Почему я не подумал об этом раньше!».
Тем временем Лена сорвала какую-то травинку с клумбы и принялась вертеть её в своих руках. Неловкости она, похоже, больше не испытывала, но и говорить о чём-либо ей, видимо, не хотелось. Девушка словно ждала чего-то от Егора, но сама прервать затянувшееся молчание будто бы не решалась.
«Пускай прямо сейчас всё будет так, как решу я, и только я сам. Тогда, двадцать с лишним лет назад, — думал Егор. — Я был последним идиотом, потому что глупо позволил исчезнуть из своей жизни той девушке, которую искренне и всем сердцем любил. Пусть же сейчас всё изменится. Недаром судьба даёт мне шанс сделать так, чтобы Ленка, с именем которой связаны все мои детские и юношеские годы, получила шанс хоть на малый промежуток времени стать хоть чуточку счастливей. Если там, возле школы, когда я взял её под руку, ничего катастрофического не случилось, то не случится и сейчас. Ключница, наверное, хорошо меня спрятала, и на мой след не скоро нападут сыщики из Ведомства. Эх, будь, что будет…»
