Но Чужой ответил опять по-своему, непонятно, и снова показал копьем на то, на что показывал прежде.
— Без толку все это, — сказал Серебристое Облако. — Без толку, без толку, без толку. Я не понимаю тебя, а ты — меня. Ничего не поделаешь. Ведунья и жрица думают, что понимают тебя, но это не так, не совсем так. Обе слышат то, что хотят услышать.
— Давай я попробую научить его нашему языку, — предложила Ведунья. — Или сама выучу его язык.
— Держись от него подальше, — сказала жрица. — Он нечист, а здесь священная земля.
— Но если бы мы сумели договориться…
— Бесполезно, — сказал Серебристое Облако. — Даже если те звуки, что он издает, и вправду язык, тебе никогда не понять его. Как это возможно? Все равно что учиться рычать по-медвежьи или учить медведя говорить по-человечески. Ничего у тебя не выйдет.
— Старики всегда говорят, что ничего не выйдет, — возразила Ведунья.
— Старики? Старики? — вскричал вождь.
Чужой снова показывал копьем и говорил свое. Наверное, пытался в последний раз передать Серебристому Облаку то, что хотел, — но так же непонятно, как и прежде. Великая печаль охватила вождя — не только оттого, что Ведунья назвала его стариком, и жестоко болит нога, и приближается снежная пора, а Люди еще не сделали запасов на зиму. А оттого, что этот долговязый человек-журавль, по всему видно, пришел к нему с миром, а он, вождь, не может понять его и не может сделать так, чтобы тот его понял. Не удалось им сойти с мертвой точки — между ними словно глухая стена.
Чужой окончил свою речь и ждал ответа.
— Прости, — сказал ему Серебристое Облако. — Не понимаю я тебя. Все дело в том, что я не говорю по-вашему, а ты, судя по всему, по-нашему.
— Так ты согласен с тем, что у него свой язык? — возликовала Ведунья.
— Да, — пробурчал вождь. — А толку-то что?
Переговоры завершились. Чужой, с недовольным и суровым видом, повернулся и быстро пошел к своему стойбищу. Серебристое Облако смотрел ему вслед изумляясь его размашистой, расхлябанной походке. Просто чудо, что у Чужого при ходьбе не отваливаются руки и ноги — до того он хлипкий, до того неладно сложен. Просто чудо, как держится его голова на такой тонкой шее. Серебристое Облако был благодарен за то, что у него самого такое крепкое, плотно сбитое тело — пускай даже оно теперь стало уставать и болеть. Зато оно хорошо служило ему долгие годы. Богиня его создала, это тело. Вождь жалел Чужих за хлипкость и уродство.
Посланник снова поравнялся с Расколотой Горой, охранявшим алтарь, и тот снова замахнулся на него копьем и вызывающе зашипел. Чужой не обратил на него внимания. Расколотая Гора посмотрел на вождя, ища указаний, и тот покачал головой, веля воину успокоиться. Чужой скрылся в своем стойбище.
Вот и все. Ничего не получилось.
Серебристое Облако терзали сомнения. Все его последние действия кончаются ничем. Богиню они не почтили, мальчик словно растаял в воздухе, алтарь, к которому они так долго шли, недоступен, и зима приближается; а сегодня он вдобавок не сумел договориться с Чужим. Ведунья, конечно, права, как ни печально: он слишком стар, чтобы править. Пора уступить, предоставить Тем, Кто Убивает, сделать свое дело и погрузиться в сон, которому нет конца.
А вождем вместо него станет Пылающее Око. Пусть он и заботится о том, что делать дальше.
Но одна лишь мысль об этом вызвала гнев у старого вождя. Пылающее Око — глупец. И будет творить глупости, как и все глупцы. Грешно было бы оставлять племя на Пылающее Око.
Кто же тогда? Расколотая Гора? Волчье Дерево? Молодой Олень? Все глупцы. Ни одному из них не доверил бы он племя. Может, с годами они и поумнеют, но Серебристое Облако не слишком полагался на это.
Кому же быть вождем после него?
Пусть решает Богиня, когда меня не станет, подумал Серебристое Облако. Тогда это будет ее дело — не мое.
Нет, он не отречется. Подождет, пока смерть сама не придет за ним. Серебристое Облако признавал, что и сам он глупец — иначе они не попали бы в это безвыходное положение — но все же не столь глуп, как молодежь, так что лучше уж ему побыть вождем еще немного.
— Что будем делать теперь, Серебристое Облако? — спросила Ведунья.
— Ничего. Что мы можем сделать?
Серебристое Облако вернулся в стойбище и сел у огня. К нему подошла девчушка — он позабыл ее имя. Старик притянул ее к себе, и они долго сидели вместе, глядя на скачущие языки пламени. Близость ребенка немного развеяла печаль вождя. От этой девчушки когда-нибудь, когда его давно уже не будет на свете, народятся новые Люди. Эта мысль утешала: пусть умирают вожди, пусть умирают воины, пусть все рано или поздно умрут — Люди будут всегда, во все времена. Да. Отрадно сознавать это.
Вскоре начал падать снег и шел почти всю ночь.
40
Через три дня Хоскинс зашел к мисс Феллоуз и сказал:
— Все в порядке. Жена больше не против того, чтобы Джерри пришел к Тимми, а Нед Кессиди сочинил страховое соглашение, к которому вроде бы ни один законник не придерется.
— Что предусматривает это страхование, доктор Хоскинс?
— Разные виды повреждений.
— Которые Тимми может причинить Джерри?
— Ну да, — на Хоскинса снова нашел приступ робости.
Мисс Феллоуз тут же ощетинилась:
— Неужели вы серьезно считаете, что это может произойти? А ваша жена?
— Если бы мы в самом деле беспокоились, то не пустили бы Джерри сюда. Жена поначалу, как вам известно, сомневалась, но Тимми быстро расположил ее к себе. И все-таки, когда встречаются двое незнакомых мальчишек, мисс Феллоуз, всегда есть вероятность, что один наподдаст другому — не мне вам рассказывать.
— Конечно. Но родители не оформляют страховых соглашений, отпуская своего ребенка играть с другими детьми.
— Вы не поняли, — засмеялся Хоскинс. — Это компания настаивает на страховке, а не мы. Это мы с Аннет обязуемся не предъявлять «Стасис текнолоджиз» претензий в случае чего. Отказываемся от страховки, мисс Феллоуз.
— Ах вот как, — смягчилась она. — Когда же вы приведете Джерри?
— Ничего, если завтра утром?
41
Мисс Феллоуз дождалась завтрака и только тогда сообщила Тимми новость. Она не стала ничего говорить накануне, боясь, что волнение не даст Тимми спать и он вдруг выкинет что-нибудь не то, когда придет Джерри.
— Сегодня, Тимми, к тебе придет друг.
— Друг?
— Другой мальчик. Он будет играть с тобой.
— Мальчик? Такой же, как я?
— Да, такой же, как ты. — В истинном смысле это действительно так, воинственно подумала мисс Феллоуз. — Его зовут Джерри. Он сын доктора Хоскинса.
