В полной темноте неторопливой, уверенной походкой шел по туннелю Степан.
О чем думал этот человек?
Всплески от шагов Степана гулко отдавались в вогнутых металлических стенках, подчеркивая подводную тишину.
Не думал ли он о своей величественной гибели вместе с сооружением?
Нет! Степан Корнев Шел в гибнущий туннель потому, что не мог простить себе ошибки, и думал только о том, что позволил сам себя обмануть... Разве испытание нового мотора хотел он провести? Он желал триумфа!.. Он сделал первый ложный шаг и покатился... одно следовало за другим... И вот в решительную минуту он оказался стоящим спиной к тому, что должен был оберегать... И даже пытался обосновать это какими-то рассуждениями...
Никто еще не взвешивал поступков Степана Корнева. Он судил себя сам. Он болтал когда-то о недоверии, даже роптал на него. Но доверия, коммунистического доверия он не выдержал! Не тем оказался человеком.
Давно уже исчезла крохотная звездочка - освещенное устье туннеля. Степан ни разу не обернулся назад.
Вдруг какой-то странный гудящий звук достиг его слуха. На мгновение он остановился, прислушался и облегченно вздохнул, словно ждал этого звука, зная, что он должен появиться.
Не движется ли воздух в туннеле?
Степан нагнулся, чтобы зачерпнуть в ладонь воды, но потерял равновесие и упал на колени.
Поднявшись, он смочил щеки. Странно! Он ощущал ветерок, но лишь повернувшись назад.
Степан твердо знал, что ветер должен был бигь ему в лицо. Значит, только что упав и снова поднявшись, он потерял ориентировку.
Степан встал лицом к ветру и снова пошел.
Ветер все крепчал. Трепетали волосы и полы одежды, приходилось наклоняться вперед.
Наконец ветер стал ураганным. Он затруднял дыхание, вздымал перед Степаном стену воды.
Но твердо сжимая губы, упорно наклонив голову, шел Степан навстречу ревущей, бьющей в лицо темноте.
Степан не замедлял шага, но никак не мог отделаться от впечатления, что ревущая, наполняющая туннель нестерпимым грохотом лавина надвигалась на него сзади...
Ветер усиливался. Андрей и Кандербль видели, что воздух действительно вырывается из одного отверстия туннеля и уходит в другое.
Он закручивался вихрем перед воздушными шлюзами обоих туннелей; он останавливал воду в одном туннеле и гнал в другой. Ураган почти опрокидывал людей, которые крепко держались за ручки дверей. Но они уже поняли, что это был за ветер.
Только Сэм и Коля еще ничего не знали. Подойти к ним было нельзя, а слов они при реве струй и свистящем ветре все равно услышать не могли.
- Ветер! Ветер! Желанный ураган! Спасительный вихрь!
Надежда и уверенность вселялись в сердца людей. Вода на платформе стала прибывать, подниматься скорее, чем прежде, а люди радовались.
При свете аварийных электрических ламп, питавшихся от специальной аккумуляторной батареи, люди видели, как из трубы, вздымая буруны, вырывалась вода. Вода мчалась из туннеля, словно какая-то сила вытесняла ее оттуда.
- Ура! - крикнул Коля, поняв все, и на мгновение выпрямился.
В следующую секунду струя выломала дверь, сбив Сэма. Коля помог подняться своему товарищу. Не говоря ни слова, они бросились к следующей двери, чтобы удержать хотя бы ее. Вода доходила до пояса и продолжала быстро подниматься.
- Что же будет? - спросил Сэм, опасливо глядя на прибывающую воду.
Но слов его никто не мог услышать. Они заглушались теперь не только шумом воды и воем ветра, - новые звуки наполняли подземный вокзал. Это был глухой, все нарастающий рев.
Люди с надеждой прислушивались к нему.
Рев все приближался. Он грубо врывался в уши, гудел, казалось, в самой голове; он рос с каждой секундой, превращаясь в невообразимый грохот, похожий на канпппду.
И вдруг из наполненного пенящейся водой туннеля вырвался луч прожектора, а следом за ним появилась какая-то огромная масса.
Она засверкала влажным полированным металлом и остановилась, словно подошедший к перрону поезд.
- Ракетный вагон! Ура! - крикнул Коля.
- Мисс Седых! - сказал радостно Кандербль.
- Аня... - прошептал Андрей.
Аня стояла перед ним. Сияющая, сильная, она ласково улыбалась ему, протягивая обе руки. Мимо Андрея из .вагона вихрем вырывались люди с брезентами. Они бросались в ревущие струи, на мгновение скрываясь оод водой. Аня давала короткие отрывистые указания: - Пластыри... Клей... к дверям... Врача... Носилки... Нет, не надо носилок...
Яркий свет прожектора ракетного вагона заливал теперь полузатопленный перрон подземного вокзала. Андрей восторженно смотрел на Аню, явившуюся ему в ослепительном свете и оглушающем грохоте.
Вокруг все смеялись, похлопывая по плечу Андрея, Кандербля, Колю, Сэма.
Андрей, ни на кого не обращая внимания, с силой схватил Аню и привлек ее к груди, И она прижалась к нему, вдруг сразу слабая и нежная. Ему показалось, что не было ничего в жизни: ни разрыва, ни разлуки, ни метеора...
Была одна Аня, прежняя Аня, которую он всегда любил.
Кандербль отвернулся. Отойдя к ракетному вагону, он оперся о его блестящую обшивку, Николай Николаевич подошел к американцу и тронул его за плечо. Инженер попытался улыбнуться.
Некоторое время они простояли молча, потом Волков спросил: - А где же Степан Григорьевич Корпев?
Кандербль нахмурился.
- Почему я его не вижу? - продолжал Николай Николаевич. -В трудную минуту он все же оказался на высоте.
Кандербль вопросительно посмотрел на него.
- Ведь это он сообщил нам о грозящей катастрофе и предложил прислать сюда ракетный вагон. Мы лишь выполнили его план, который, может быть, не пришел бы так скоро в наши головы.
- Мистер Корнейв предложил прислать ракетный вагон? - переспросил Кандербль.
- Да, он просил, чтобы ракетный вагон был послан по левому туннелю. Но где же он?
- Мистер Корнейв ушел в левый туннель, по которому сам прибыл сюда, мрачно произнес Кандербль и отвернулся. - Он пошел к вам навстречу, - глухо добавил он.
Волков посмотрел в лицо подошедшему Ивану Семеновичу Седых. Тот снял мокрую фуражку. Николай Николаевич последовал его примеру.
- Позвольте, - вдруг сказал Волков, - но ведь мы прибыли не по левому туннелю, а нормально - по правому!
Все переглянулись. Седых крякнул и снова надел фуражку.
- Какое счастье, - продолжал Николай Николаевич, - что Степану Корневу не удалось все-таки совершить своей последней ошибки. Теперь он сможет убедиться, что мы умеем и понимать и помогать.
- О'кэй!-сказал Кандербль и направился к Ане и Андрею.
Они держались за руки, возбужденные и веселые.
Кандербль подошел к ним. На лице его застыла горькая улыбка. Он крепко пожал им руки и сказал, обращаясь к Ане: - Леди, подарите теперь мне это кольцо.
