градусов выставил перед собой ключ.
Перед Смолиным стоял бродяга. Типичный бездомный, коих с избытком хватало в городских трущобах и заброшенных зонах. Власти то не замечали их вовсе, то вдруг устраивали «охоту на ведьм», объявляя бичей «рассадниками болезней и очагов криминала». Периодически полиция и нацгвардия проводили рейды по их поимке с последующим выдворением за периметр города. Как знал сам Марк, большинство бродяг были абсолютно безобидны и старались не попадаться лишний раз на глаза.
– Я прошу прощения, – повторил тип в мятой испачканной одежде. – Не хотел вас пугать, но нам никак было не разминуться не потревожив друг друга. Тем не менее я попытался. – Он виновато развел руками и новая волна ужасающих запахов взволновала обоняние Смолина. Амбре из давно немытого человеческого тела, застарелого пота и разлагающейся пищи заставило Марка сделать шаг назад.
– Кто вы и что тут делаете? – Смолин подпустил в голос строгости, но оружие опустил. – Это закрытая территория «ГорКоллектора», посторонним доступ запрещен. Как вы вообще сюда попали?
– Кличут меня Баюн. Что я тут делаю? Да просто иду себе мимо. На Рижском жесткая облава была, пришлось драпать. Сутки-другие пережду, потом можно будет вернуться. А про то, как я сюда попал, не спрашивай, все равно не скажу. Иначе опять наши ходы законопатите, а это новые хлопоты.
– И что мне с тобой, Баюн, делать?
– Да понятно что. Разойтись миром и забыть. Нам обоим это на руку.
– Это отчего же так?
– Ты новенький что ли? Ну смотри. Если ты обо мне сообщишь в дежурку, то должен будешь оформить встречу по всем правилам. Составить рапорт, написать объяснительную. Дождаться наряд охранной службы, а потом под протокол объяснять, почему ты меня не задержал. Ты же не думаешь, что все это время я их буду тут дожидаться?
Смолин только сейчас подумал, что действительно не представляет, как задерживать этого бродягу. Руки ему что ли вязать?
– И все это вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями. – Баюн наставительно поднял грязный палец вверх. – А за невыполненную работу тебя по головке никто не поглядит. Так что сам видишь, от такого расклада одни убытки.
– Ловко ты все разложил, – задумчиво протянул Марк. – Наверное не в первый раз с нашими встречаешься?
– Соображаешь, композитор. Это хорошо. Ну так что, я пойду?
– Ладно… Эй, погоди, а почему ты меня «композитором» назвал?
– Ну ты же вслух сочинял что-то музыкальное. Пока работал. Я давно тебя услышал, все ждал пока ты закончишь в электрических ящиках копаться и дальше пойдешь.
– А как ты понял, что я именно сочиняю, а не чужое пою?
– Я сам в прошлом, музыкант. Могу отличить посещение музы от чужих перепевов.
– Да ладно? Действительно музыкант? – недоверчиво переспросил Марк, вглядываясь в лицо собеседника.
Бродяга молча подтянул рукав пальто и продемонстрировал грязное запястье. На нем угадывалась татуировка: помещенный в контур рыцарского щита скрипичный ключ. Под ним вьющаяся лента и фраза на мертвом языке – Trahit sua quemque voluptas – «Каждого влечет его страсть». Девиз легендарного цеха Артистов.
«Неужели он один из них?» – восхитился Смолин.
– Ох, какое у меня было прошлое! Как мы играли! Слава, деньги, поклонники. А потом я пристрастился к запретным веществам и все под откос.
– Сочувствую.
– Чему? – удивился бродяга. – Я лишь сказал, что та, прошлая жизнь закончилась. Теперь у меня есть другая. Не без лишений, верно. Но зато – свобода!
– Без крыши над головой? Без нормального питания и медицинской страховки? Без пенсии в старости? Ты словно мышь прячешься в этих узких каменных лабиринтах и упрямо называешь это свободой?
– Глупец ты, парень, – вдруг беззлобно рассмеялся Баюн. – Все, что ты перечислил: пенсия, социальное жилье, страховка, это и есть стены темницы. Она не вокруг тела, а внутри головы. Вся твоя жизнь продумана другими заранее! Усердно работай, чтобы не лишиться жилья и еды. Не вздумай слишком активно высказывать собственное мнение, если оно есть. И будь доволен тем пособием, которое насчитают к старости. А вот у нас воля самая настоящая.
– Ладно, шагай спорщик, – махнул рукой Смолин. – Нам друг друга не убедить. Если что, мы не виделись и не встречались. Уговор?
– Само собой! – бродяга помялся, не решаясь уйти. – Это, слышишь. У тебя случайно нет ничего поесть? Веришь, второй день крошки в животе не было.
Марк вздохнул, снял ранец. Покопался там и отдал бездомному паек с ужином. При виде еды, глаза Баюна вспыхнули. Он быстро спрятал пищевой контейнер в недра пальто, распихал по карманам две полученные бутылки с водой.
– Спасибо тебе, друг. Знаешь, вот, держи на память, – бродяга бережно снял с грязной шеи небольшой продолговатый чехол и протянул Марку. – Сувенир из прошлого.
Поколебавшись, инженер взял подарок. Вынул тускло-блеснувший на свету предмет.
– Камертон! – ахнул Смолин. – Какой старый, откуда такой раритет?
– А, былое. Владей композитор, пусть он служит тебе верой и правдой.
Когда бродяга ушел, Марк тихонько стукнул вилкой камертона по запястью, вслушиваясь в длинный вибрирующий звук. На какое-то время он забыл об электрических цепях, прозвонах, тоннеле, да и вообще зачем он здесь. Определенно, «каждого влечет его страсть».
* * *
Последний электрощит был проверен и опломбирован. Марк собрался сунуть инструмент в сумку, как вдруг висевший на груди прибор громко пискнул. Инженер бегло мазнул взглядом по экрану и замер. На дисплее горела не виденная им ранее пиктограмма: странная бабочка с зубастой головой. Пиксельное изображение имело простенькую двухкадровую анимацию в виде взмаха крыльев. Это было очень необычно. Из любопытства Смолин нажал на иконку, и та немедленно развернулась в карту. «Что за чертовщина? Эгей, да это же навигация! Вот наш туннель, вот ответвления, вот я в центре, а это что?» Прибор указывал на некую область метрах в пятидесяти от Марка, из центра которой пульсировали концентрические круги. В углу экрана бежал отсчет времени.
Марк надел ранец и сверяясь с прибором двинулся к источнику сигнала. В тоннеле была небольшая ниша с уходящей вниз лестницей. Спустившись, Смолин оказался в проходе густо увешанным старыми кабелями. В ряде мест даже пришлось протискиваться боком. Путь закончился просторной комнатой, «техничкой», но совершенно без освещения. Не сработали ни датчики движения, ни ручной выключатель. Света не было. Пришлось доставать фонарь. Под ногами что-то звякнуло. Яркий луч выхватил фрагмент проржавевшей цепи. Смолин пробежал по ней фонарем и увидел, что ржавые звенья заканчиваются вбитым в стену кольцом. Рядом, в скобе висел самый настоящий факел. Тогда Марк медленно обвел светом все помещение. Он обнаружил две крупные деревянные бочки с затхлой водой, грубо сколоченную скамью и в углу замысловатый топорик на длинном древке. Из детской книжки
