— Свечку никто не держал, — вставил Велемир. — Но после той вечеринки она уехала с кровососом и явилась домой только под утро.
— Шлюха, — у ротмистра заиграли желваки. — Что было потом?
— Рукомир послал вызов на дуэль. — Гореслав с сомнением посмотрел на Велемира, словно раздумывая, говорить об этом или нет. — Захар не хотел драться.
— Да что ты? — удивился Крутополк.
— Серьезно, — подтвердил Велемир. — Я присутствовал при разговоре. Епископ предложил свои извинения, а Рукомир… послал его. Очень грубо. Тогда Захар принял вызов и…
Велемир сбился.
— Треми высушил Рукомира? — с нажимом спросил Крутополк.
Велемир отвел глаза:
— Ты же знаешь, что Кодекс предусматривает…
— Треми высушил Рукомира?
— Да, — хмуро ответил Гореслав. — Сразу же после того, как его убил.
— А вы стояли и смотрели?
— Это была честная дуэль, и масан имел полное право на кровь Рукомира.
В мутно-зеленых глазах Крутополка вспыхнула жгучая ненависть. Он тяжело посмотрел на Захара, помолчал и медленно, словно ему свело скулы, произнес:
— Надо кончать кровососа.
— Одни не справимся, — тихо произнес Велемир. — Епископа нам не одолеть.
— Я тут двух фей видел, — добавил Гореслав. — Попросим помочь?
Его сомнения были ясны: люды не являлись магами, а потому, даже несмотря на силу и боевую выучку, затевать драку с масаном было для них форменным самоубийством. Епископ Треми без труда уложил бы и их троих, и еще пару десятков в придачу.
В честном бою.
— Феи не пойдут, — качнул головой Крутополк. — Захар действовал в рамках Кодекса, зачем девчонкам неприятности? Нет, други-дружинники, эту проблему могут решить только те, кто Рукомира любил. Кому он как брат был. — Ротмистр снова выдержал паузу. — Мне Рукомир как брат был. А вам?
Гореслав вздохнул:
— Я с тобой, Крутополк.
* * *
— Хорошая вещь хокку, — вздохнул Птиций, наливая себе коньяк. — Рифмы нет, придумывай себе стихи на все случаи жизни.
— Так р-рас… суждают лавочники, — прореагировал на замечание конца Треми.
— Я не лавочник, — буркнул Птиций, — я управляющий.
— Чем? — потребовал объяснений любознательный масан.
Сложность вопроса поставила конца в тупик. Пару секунд он таращился на епископа, а затем неуверенно помахал в воздухе рукой:
— Не чем, а где. Я… ик… здесь управляю.
— Мной упр-равл… ять не нужно, — возмутился Захар. — я сам спр-рав… люсь.
— Я не тобой, а… — Конец начал беспокойно озираться по сторонам. — А…
— Что а? Где?
— «Ящеррицей» я управляю… в смысле, руковожу… — управляющий прочитал название собственного клуба на юбочке ближайшей официантки.
— А в словах Птиция что-то есть, — задумчиво протянул брат Ляпсус. — Захар, у тебя есть стихи о женской красоте?
— Навалом! — подтвердил масан. — Люблю.
— Тогда почему ты читаешь Инге всякую чушь о морях и сакуре?
— А мне нравится! — запротестовала девушка.
— И мне! — добавил Копыто. — Мне про сакуру понравилось.
— Про воина.
— О воине там ничего не было! Там было про сакуру! — Уйбуй почесал под банданой. — Кстати, а что это такое?
— Нужно прочитать Инге нежный стих, а потом выпить на брудершафт и поцеловаться, — расписал алгоритм Птиций.
— Ну, это ты перегнул, — недовольно буркнул Артем.
— Если стих будет хороший, то ревновать не стоит, — рассудительно вставил Муба.
Треми посмотрел на Ингу с возможной для его состояния ласковостью, пару секунд молча шевелил губами, а затем нахмурился и покачал головой:
— Не получается.
— Допился, — понимающе хмыкнул Копыто.
— Забыл все? — участливо спросил Птиций. — Бывает.
— Я не забыл, — отрезал Захар. — Я помню.
— Тогда читай.
— Но те стихи посвящены др-руг… им женщинам, — объяснил вампир. — Я не могу читать их Инге. Это непр-рав… ильно.
— Как благородно, — мечтательно улыбнулась девушка.
— Придумай новые! — потребовал Муба.
— Я не могу соср-ред… оточиться.
— А разве красота не пробуждает вдохновение? — изумился брат Ляпсус.
— Кр-рас… ота? Безусловно…
— Вот-вот, — добавил Птиций. — Красота! Ха! Бывают знаете ли, женщины, как соевая колбаса; упаковка одно загляденье, а жрать даже собаки отказываются!
— Кр-рас… ота, — протянул не услышавший Птиция масан. — Кр-рас… ота — это сила… но мне нужно еще… Я… Знаешь, когда я смотр-р… ю на нашу пр-релестн… ую Ингу, мне приходит в голову «Вспышка стр-р… асти».
— Кто бы сомневался, — хохотнул эрлиец.
— Кр-р… етин. Не вспышка стр-р… асти, а «Вспышка страсти», кар-рт… ина Алира. Великая вещь. Она одна может послужить тем недостающим звеном, котор-р… ое, вкупе с кр-рас… отой нашей леди, смогло бы вызвать вдохновение. — Захар сел. — Но ее здесь нет.
— Кого? — не понял Артем.
— «Вспышки страсти»? — Копыто решил похвастаться образованностью. — Она, кажется, в Тридяковской галерее висит?
— В Третьяковской, — машинально поправила его Инга.
— Делов-то, — рассмеялся Муба. — Слышь, мелкий, сгоняй в музей и притащи сюда картинку. Не видишь, поэт мучается?
— А чего я-то? — забоялся уйбуй. — Пока я буду кататься, вы совсем упьетесь и по домам отправитесь. А потом скажете, что Красные Шапки ограбили галерею.
— А вы ее огр-р… абили? — Пока Захар опрокидывал очередную рюмку, он несколько потерял нить беседы.
— Быстро выпитая рюмка не считается налитой, — пробубнил брат Ляпсус, вновь наливая епископу. Масан не возражал. — Поехали все туда, — предложил Артем.
— Куда?
— Картинки смотреть.
— А это мысль! — захлопала в ладоши Инга. — Темка, ты молодец!
— «Вспышка стр-р… асти» и вы, моя кр-р… асавица, — Треми причмокнул губами. — Увер-р… ен, меня посетит вдохновение.
— На большее можешь и не рассчитывать, — предупредил наемник.
— Мне еще никогда не посвящали стихи. — Девушка нетерпеливо вскочила со стула. — Едем!
— Птиций, сколько с нас? — поинтересовался Артем.
— Рассчитаемся, когда вернемся, — махнул рукой управляющий. — Я хочу посмотреть, как сходит благодать на масанов.
— Не благодать, а вдохновение.
— Неважно.
— Захар, мы едем! — Муба решительно поднялся.
— По рюмашке на дорожку, — проворчал Треми, наливая водку в бокал из-под сока.
* * *
— Проклятье! — прорычал Гореслав. — Они уезжают вместе.
— Займемся кровососом в другой раз, — предложил Велемир. — Наспех такие дела не делаются.
— Не говори ерунды, — буркнул Крутополк. — Было бы гораздо хуже, если бы Захар завалился спать в кабинете Птиция. А так у нас есть шанс, — Он жестом подозвал к себе официанта: — Счет!
