Герман проголодался не меньше Кира и сделал заказ сразу на троих. Официант из ресторана гостиницы заставил весь стол тарелками, блюдами и салатницами. Суп, мясо жареное и вареное, птица, гарниры, салаты. Вдобавок бутылка красного вина и кувшин кваса.
Кир обвел взглядом изобилие яств и с уважением посмотрел на друга.
— Ха-ароший аппетит! Ты решил перещеголять знаменитых обжор?
Ветров вместо ответа снял крышку с тарелки и принюхался. Пахло вкусно. Он взял ложку, вытащил из хлебницы самый большой ломоть и довольно крякнул.
— Если мы это съедим, пару дней с кроватей не слезем.
— Болтай-болтай, — поддел товарища Герман. — Мне больше достанется.
Кир спохватился, нашарил ложку и стал догонять Германа, уже попробовавшего творение местных поваров.
Обед проходил в теплой дружеской обстановке при полнейшей тишине. Слышны были только негромкое звяканье ло жек, вилок и ножей о края тарелок. Да одобрительное мычание едоков.
Сперва съели суп, потом уничтожили жаркое, затем по одному салату. Осилили тушеную птицу (вроде бы гуся) и чудные котлеты из телятины и свинины. Овощной и картофельный гарнир к ним почти не тронули. Попробовали пирожки с повидлом из ягод. Ущипнули по кусочку от крендельков. А на медовые лепешки только посмотрели.
Ремни давно были расстегнуты, рубашки тоже. Вышитые тряпичные салфетки промокли от пота. Взгляды из страждущих стали осоловелыми. Руки уже не держали приборов. Дыхание стало прерывистым, с отдышкой.
Первым сдался Кир. Уронив руки вдоль тела, он попробовал вздохнуть.
— Было… вкусно… ик!..
— Угу.
Шилов посмотрел на стол: пустые тарелки и две нетронутые кастрюльки, накрытые крышками.
— А там что?
— Пофиг… — вяло отмахнулся Герман.
— Мы даже вино не попробовали.
— Пофиг.
Пару минут они сидели молча, наслаждаясь чувством сытости. Потом Герман вдруг нахмурился.
— А чего это мы так нажрались?
Вопрос показался Киру интересным, но шевелить извилинами жутко не хотелось.
— С испугу.
— А?
— Ну мы, ик!.. после стольких дней напряга наконец расслабились. Нервы отпустило и на хавчик пробило. Помнишь, как после первого боя? Слопали сухпай свой и еще у ребят взяли. А потом Олег на толчке просидел два часа.
Герман поморщился, упоминание об отхожем месте было неуместно за столом. Но объяснение принял.
— Нас с тобой после таких передряг всегда на еду тянет… И на баб, — после паузы добавил Кир.
— Меня ща на них не тянет, — признался Герман.
— Погоди. Немного утрясется в желудке и потянет.
— Думаешь?
— Ага. Ик!..
— Запей, — посоветовал Герман другу. — Заодно и вино попробуешь.
Кир посмотрел на бутылку и признался.
— Лень двигаться.
— Вызови официанта.
— Так до звонка идти лень.
— Проблема… ик!.. Черт, и меня разобрало!
Они посмотрели друг на друга и дружно улыбнулись. От вкусной обильной еды обоих здорово развезло и без всякого вина. Кир был прав, сжатые до предела нервы сейчас отпустило, и организм потребовал своего вот таким образом. Только почему отпустило сейчас? Ведь обстановка далека от безмятежной.
— Тихий час, — объявил Герман. — У меня мозги ничего не соображают и в сон клонит.
— Идея. Я пошел к себе.
— Попробуй.
Со второй попытки Кир встал, доковылял до двери и обернулся.
— А здорово у них готовят. Надо пару рецептиков взять.
— Потом.
— Да. Ик!..
Помянув чертей, Шилов вышел в коридор и потопал в соседний номер, держась за стенку.
Германа разбудил осторожный стук в дверь. Он поднял голову с подушки и мутным взглядом обвел комнату, вспоминая, где собственно отдыхает. Стук повторился. Герман нащупал под подушкой револьвер, встал. Расстегнутые брюки едва не упали, он успел подхватить их левой рукой. Застегнул крючок и подошел к двери.
Вообще-то здесь, как и на Земле, в гостиницах был заведен порядок, что в номера не входили, если постояльцы вывешивали на двери табличку «не беспокоить». Правда, наемники, не надеясь на таблички, приставили к дверям стулья, заблокировав ручки.
Герман отодвинул стул, провернул в замке ключ и хриплым голосом спросил:
— Кто?
— Горничная, господин, — ответил женский голос. — Смена белья.
— Какая, на хрен, смена? Там же висит табличка!
За дверью замолчали, потом робкий голос произнес:
— Но, господин, на табличке написано: «В номере свободно».
Герман чертыхнулся, рывком открыл дверь. Взгляд скользнул по отшатнувшейся фигуре девушки в форменном платье и белом переднике.
Вид здоровенного полуголого да еще вооруженного мужчины испугал горничную.
— Извините, господин, может быть, я зайду позже?
Ветров глянул на табличку. Ну да, висит другой стороной. Это он, видимо, случайно повесил не так.
— Твою мать!
Горничная вздрогнула, голос этого господина под стать виду — страшен и суров. Пролепетав слова извинения, она быстро прошла по коридору к лифту.
Герман посмотрел на дверь номера Кира. У него на ручке тоже висела табличка, но правильной стороной.
«Дрыхнет, наверное», — подумал Герман и машинально глянул на запястье левой руки. Опять выругался, часов-то нет. Решительно пересек коридор и стукнул в дверь Кира.
Тот появился через минуту. С такой же сонной физиономией, тоже полуголый и с револьвером в руке. Дверь открыл без вопросов, но сначала высунул ствол револьвера.
— Какого хрена? А-а, это ты! Чего?
— Сколько времени?
Кир повторил жест друга, потом залез в карман брюк и извлек хронометр с цепочкой. Несколько секунд провозился с крышкой, с непривычки не попадая по защелке.
— Полшестого.
— Это мы продрыхли почти два часа! — присвистнул Герман. — Нехило.
Кир длинно зевнул, прикрыв рот зажатым в кулаке револьвером.
— Я бы еще часок повалялся.
— Не на курорте! Собирайся. Пора работать.
— Угу. Только умоюсь.
Душ вроде бы привел в чувство. Но Герману этого показалось мало, и он ополоснул лицо под холодной струей. В комнате переоделся в купленный Киром наряд. Брюки из плотного льна бежевого цвета и серая рубашка с коротким рукавом. Тоже из льна, но более легкого. Рубашку можно носить и навыпуск. Просторная в поясе, она отлично скрывала кобуру и небольшую сумку. Вместо сапог Ветров надел легкие светло-коричневые мокасины.
Вошел Кир, тоже в новом наряде. И тоже не стал заправлять рубашку в брюки.
— Знаешь, такое впечатление, что эти вещи я купил у нас. Точь-в-точь, — усмехнулся он.
