– А? – откликнулся он.
– Если ты работаешь исследователем для этой штуки, книги, или как там, и ты был на Земле, значит, ты собирал материалы?
– Да, мне удалось кое-что добавить к первоначальным сведениям.
– Можно мне посмотреть, что там говорится?
– Конечно, посмотри.
Форд снова передал книгу Артуру.
Артур жадно схватил ее, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Он ввел ключевое слово и нажал кнопку. Экран загорелся, что-то прокрутилось на нем, после чего открылась страница текста. Артур уставился на нее.
– Здесь нет такого пункта! – воскликнул он.
Форд заглянул ему через плечо.
– Есть, есть, – успокоил он, – посмотри, внизу экрана, как раз над Эссентрикой Галламбитс, трехгрудой шлюхой с Эротикона 6.
Артур проследил направление, куда указывал пальцем Форд. Некоторое время он все-таки ничего не мог найти, а потом так и зашелся от возмущения:
– Что? Безопасна? И это все? Безопасна! Одно слово!
Форд пожал плечами.
– Знаешь, в Галактике сто миллиардов звезд, а микропроцессор не бездонный, – объяснил он, – и к тому же никто ничего не знал о Земле.
– Господи ты боже мой, но тебе-то удалось собрать информацию?
– Конечно, удалось. Я передал редактору новый текст. Пришлось чуточку подредактировать, но все же это новая версия.
– И что же там теперь говорится? – спросил Артур.
– В основном безопасна, – смущенно кашлянул Форд.
– В основном безопасна! – вскричал Артур.
– Что за шум? – спросил Форд шопотом.
– Это я кричу, – прокричал Артур.
– Тихо! Помолчи! – цыкнул Форд. – Мне кажется, у нас неприятности.
– Ему кажется!
Из-за двери отчетливо доносился звук марширующих ног.
– Дентрасси? – пролепетал Артур.
– Нет, подошвы стальные, – мотнул головой Форд.
– Тогда кто это? – испугался Артур.
– Хм, – хмыкнул Форд, – если нам повезло, то это пришли вогоны, чтобы выкинуть нас за борт, в открытый космос.
– А если не повезло?
– Если не повезло, – мрачно продолжил Форд, – то, возможно, капитан не шутил, когда пообещал почитать нам свои стихи…
Согласно вселенской классификации, поэзия вогонов помещается на третьем месте с конца. Второе место с конца принадлежит крианским азготам. Когда их великий мастер, Хрюкос Метеорист, впервые читал на публике свою новую поэму “Ода маленькому зеленому комочку слизи, который появился у меня подмышкой прекрасным утром в середине лета”, четверо слушателей умерло от внутреннего кровоизлияния, а президент межгалактического комитета Дурнобелевских премий по искусству выжил исключительно благодаря тому, что отгрыз себе ногу. Хрюкос, как сообщалось, был крайне “расстроен” приемом, который получила поэма, и собирался уже приступить к чтению своего двенадцатитомного эпоса под общим названием “Мои любимые ванные полоскалки”, когда его толстая кишка, в попытке спасти жизнь цивилизаций, проскочила через горло и перекрыла доступ кислорода к мозгу.
Самая отвратительная поэзия во вселенной исчезла вместе со своей создательницей, Паулой Нэнси Миллстоун Дженнингс, в Гринбридже (Эссекс, Англия), в момент разрушения планеты Земля.
Простетник Вогон Йелтц о-очень медленно растянул рот в улыбке. Сделал он это не столько для усиления эффекта, сколько пытаясь вспомнить последовательность необходимых движений мышц. Он только что о-очень хорошо поорал на своих пленников, а теперь успокоился и был в состоянии проявить полнейшее бездушие.
Пленники сидели в Креслах Восхищения Поэзией – привязанные ремнями. Вогоны не питали никаких иллюзий относительно приема, который обычно оказывался их произведениям. Ранние попытки сочинительства у вогонов были сродни стуку кулаком по столу с требованиями получить звание образованной и культурной расы, но вот уже много веков ими двигала чистая злокозненность.
Капли холодного пота выступили на лбу Форда Префекта и скатились по электродам, подсоединеным к вискам. Электроды шли от целой батареи всяческих приборов – усилителей воображения, модуляторов ритма, аллитеративных резидуляторов, отражателей метафор – призванных передать мысль поэта во всех нюансах и тем самым дать слушателю возможность получить максимум впечатлений.
Артур Дент дрожал. Он не представлял себе, что его ждет. Но он точно знал, что ему крайне не нравится все, что с ним случилось за последнее время и не надеялся, что ситуация может измениться к лучшему в ближайшем будущем.
Вогон начал чтение – мерзопакостные пассажи его собственного сочинения.
“Гардыбл быдл грынбагле…” – затянул он. Тело Форда забилось в корчах – это было даже хуже, чем он рассчитывал.
“… мине миктурасьоны – как плурцы гыблоблочиц дре на обохармымой пчеле”.
– Аааааааааааауууууууууугх! – выл Форд, запрокидывая голову в попытке избавиться от пронзительной боли. Сквозь пелену он видел, что Артур мечется по креслу из стороны в сторону. Форд сжал зубы.
– Грооб познаю вами я, – продолжал безжалостный вогон, – мне фунтин тырлундрым.
Скрип его голоса достиг ужасной непереносимой ноты. “И хуптишенно пордуши морщинистой крюкрукой,/иль я сдеру с тебя – о! – выртоксочья вонзив бурлигилет, скажи только что нет!”
– Нннньььььььуууууууррррррггггггггххххх! – в последнем спазме пронзительно прокричал Форд, когда электронный сигнал от последней строки со всей силы вдарил по виску. Тело Форда обмякло.
Артур все мотался из стороны в сторону.
– Ну-с, земляне… – проклокотал вогон (он не знал, что Форд Префект на самом деле происходил с маленькой планеты в окрестностях Бетельгейзе, а если бы и знал, плевал бы на это с высокой вышки), – перед вами о-очень простая альтератива! Либо вы сдохнете в космическом вакууме, либо… – он помедлил для вящего мелодраматизма, – расскажете мне, как хороша моя поэма!
Он эффектно раскинулся в громадном кожаном кресле со спинкой в форме летучей мыши и следил за пленниками. Он снова исполнил уже заученный трюк с улыбкой.
Форд хватал ртом воздух. Наждачным языком он провел по запекшимся губам и застонал.
Артур сказал просветленно:
– На самом деле, мне, в общем, понравилось.
Форд повернулся в кресле и воззрился на него. Такой ход просто не пришел ему в голову.
Вогон изумленно поднял бровь, которая довольно удачно прикрыла его нос.
– Да что ты, – проворчал он в изрядном потрясении.
– Да, конечно, – заверил Артур, – мне показалось, что некоторая метафизическая образность воздействует в данном случае особенно хорошо.
Форд продолжал глазеть на него, медленно группируя разрозненные мысли вокруг абсолютно новой концепции. Что, если им действительно удастся таким бессовестным способом выпутаться из этой истории?
