Он написал: «Сенатору С. – держитесь и оставайтесь Стронгом (сильным)!» Эту не слишком удачную игру слов он сопроводил обычной подписью. Потом Хэмиш быстро подписал остальные книги. Интересная подборка – все они написаны им для Движения.
«Клык!»
«Культ науки».
«Кровь очевидца».
Последнее название он сам не любил. Может, удастся настоять, чтобы киностудия изменила его.
– Я у вас в долгу. – Сенатор собрал книги. – А теперь…
Он помолчал.
– А теперь?.. – повторил Хэмиш. Эта привычка – торопить собеседника – восходит к далекому детству. Жизнь слишком коротка.
– Да. Что ж. Как вы догадываетесь, я пригласил вас в связи с тем, что произошло в прошлый вторник. – Сенатор нахмурился, морщины на его угловатом лице стали еще глубже. – Но я забыл о приличиях. Прошу садиться. Хотите кофе? Шоколад? И то и другое из зерен, растущих на берегах Бигхорна.
Хэмиш сел в кресло для гостей, подогнул длинные ноги и движением головы отказался от предложения. Теперь, когда они перешли к главному вопросу, Стронг выказывал признаки напряжения. На лбу выступил пот. Сенатор прищелкивал языком. Нервно трогал одну руку другой. Хэмиш субвокально отметил все это.
– Нет? – Сенатор повернулся к бару. – Что-нибудь покрепче? Огненная вода на травах? «Мститель» из прерии, разведенный…
– Вы говорили о недавних событиях… можно ли обсуждать их, не опасаясь подслушивания?
– Мой кабинет проверен службой «Дарктайд». Да и что мне скрывать?
Хэмиш моргнул. Он лично знал о нескольких вещах, которые сенатор не хотел бы сделать достоянием общественности, и все это были старые новости. У этого человека есть стиль. И даже нахальство.
– Что ж, сэр… В четверг вы перед всем миром попытались объяснить свое поведение во вторник, утверждая, что вас отравили.
Памятная сцена. Сопровождаемый женой (с одного бока) и любовницей (с другого), в присутствии детей от обеих сенатор старался изобразить оскорбленного семьянина, жертву мрачного заговора. Получалось не очень красиво и неубедительно.
Стронг поморщился.
– Да, выглядел я дураком. Искал уважительные причины. Корчился, чтобы сорваться с крючка, так я сказал. Конечно, это раздражало… хотя и было правдой.
Хэмиш распрямился.
– То есть вас действительно?..
– Отравили? Ну да. У меня есть очень веские причины утверждать, что мое необычное поведение было вызвано каким-то изменяющим сознание веществом, которое кто-то подмешал мне в пищу перед самым выступлением.
– Отравили. – Хэмиш помолчал, осваиваясь с этой мыслью. – Ваше здоровье пострадало в других отношениях?..
– Нет. Я по-прежнему Стронг (силен), как Стоячий Бык. – Законодатель хрипло рассмеялся. – Средство было психотропное, короткого действия, как меня заверили.
Хэмиш энергично кивнул.
– Это важная новость. Она делает вас жертвой. Конечно, кое-что из сказанного вами… в общем, никуда не денешь. Например, вы никогда не вернете себе голоса «Ацтлана» или «Меди». Но существует «алгебра прощения», сенатор. Самая важная часть вашей опоры, особенно первое сословие… все они вернутся, если вы докажете, что говорили под действием отравляющего вещества.
Грэндалл Стронг нахмурился.
– Я знаю. Увы, это не так просто.
«Дело нешуточное, – подумал Хэмиш. – Именно в таких случаях вызывают меня, а не полицию или охранные фирмы».
– Продолжайте, сэр. Расскажите, что вам известно.
– Известно немало. Например, отсмотрев видео за прошлый вторник, я теперь точно знаю, когда мне подсыпали средство – перед самым обедом, на котором я говорил о перенаселенности и массовом переселении в Рапид-сити.
– Что ж, начало есть, – кивнул Хэмиш. – Если не хотите привлекать федералов или «Дарктайд», я знаю неплохих следователей, без явных политических связей; они никогда не присоединятся к гильдии копов. Они негласно проанализируют все записи и найдут того…
Сенатор покачал головой.
– Моя собственная инфосеть, используя самое современное оборудование, уже сделала это. Мы знаем, кто и как это сделал.
– Ого! Тогда почему…
– На самом деле мы не только заметили преступника на видео – позже он сам позвонил в мой офис и стал хвастать и угрожать.
Это заставило Хэмиша выпрямиться, спина его застыла. Он несколько раз мигнул.
– Конечно, этот тип, может быть, всего лишь хвастун, решивший взять вину на себя. Вам придется обдумать его средства, мотивы, возможности…
– Все это он нам предоставил. Я дам вам копию. Дьявольщина, да это полное признание.
– Но… тогда почему вы не действуете на этом основании? Выдвиньте обвинения. Очистите свое имя.
Стронг опустился в кресло с бизоньей шкурой и наморщил лоб.
– Мы собираемся сделать это через неделю-другую…
– Зачем ждать? – Хэмиш тут же ответил себе: – Из-за угроз.
– Совершенно верно. Отравитель шантажирует меня.
– Гм… Эти два преступления редко сопутствуют друг другу. Можете не говорить мне, что у него есть против вас…
– Я бы сказал, если бы знал! Дело в отсутствующей информации.
– Отсутствующей… А, вы хотите сказать, что именно это был за яд. Как он мог заставить вас вести себя таким образом.
– Верно! Именно это преступник использует для шантажа!
– Не понимаю…
– Если я обвиню его, попытаюсь наказать, отравитель публично объявит, какое именно средство он использовал против меня.
Хэмиш удивленно смотрел на него.
– Все равно не понимаю.
– В точности моя реакция. Какое это может иметь значение? Вы упомянули «алгебру прощения», мистер Брукман. Существуют обстоятельства, смягчающие почти любую жизненную ошибку, и амплуа жертвы – почти в начале этого списка. Да, какой-то ущерб останется. Вы сами сказали – время от времени мы все говорим то, что не хотели бы увидеть в печати. Но если люди узнают, что мою злосчастную тираду вызвало некое средство, многое будет прощено. А этот парень – его зовут Роджер Бетсби – получит по заслугам, по закону или в частном порядке. Но он уверен, что его козыри сильней.
– Потому что он может раскрыть, какое средство использовал? И это все?
– Именно так. – Сенатор наклонился вперед, опираясь локтями о стол. – Теперь понимаете, почему я обратился к вам?
«Потому что моя сильная сторона – воображение, – подумал Хэмиш. – Плюс преданность Делу».
Впервые он ощутил воодушевление. В отличие от последних кинематографических проектов эта проблема казалась достойным вызовом.
– Я могу сделать несколько звонков. Следователи и технические специалисты, у которых есть склонность к необычному… – проговорил он, размышляя.
