Впрочем, все эти мысли выветрились у меня из головы, когда вдруг выяснилось, что агенты Рюделя всё же обнаружили Ганелону. Она рассказала, что недавно с ней говорил через браслет неизвестный, не назвавший и не показавший себя, и спросил, предполагает ли принцесса в ближайшее время отбыть на родину. Получив положительный ответ, он сказал: «Если передумаете — пеняйте на себя», — и отключился, даже не попрощавшись.
— Почему вы не обратились в Службу безопасности? — спросил я, кипя возмущением. Это было неслыханно — в наше время угрожать кому-то, запугивать, вынуждать. — Вашего Рюделя и всю его шайку быстренько бы схватили и выслали домой, а Изумрудную заблокировали, чтобы никто не мог до вас добраться…
— Я думала об этом, — грустно ответила Ганелона. — Да разве во мне только дело? Рюдель рвётся к власти, и моя задача — помешать ему. А для этого я должна ехать.
Чтобы отвлечь девушку от тревожных мыслей, я заговорил о Петровиче.
За последние дни я успел сдружиться с ним. Робот был неплохой парень, не то что механические недотёпы из информатория и аналогичных заведений. Он побывал на моих тренировках, обучаясь искусству оруженосца, и теперь я знал, что он ничего не упустит в сложном ритуале подготовки к бою. Шутки ради я предложил ему сесть в седло. Это было уморительное зрелище — ездить он не умел совершенно, сидя на лошади, растопыривал ноги наподобие циркуля и на рыси выглядел настолько жалко, что я поскорее остановил лошадь. Однако на землю он спрыгнул легко и грациозно и, судя по всему, был весьма собой доволен.
В институте уже знали, что я ненадолго уезжаю, и, когда я зашёл попрощаться, меня сразу окружили. К середине лета все мы были достаточно загорелыми, но всё же одна из физиономий показалась мне чернее других. Вглядевшись, я узнал лаборанта Цоя, который только что вернулся с юга.
Мне стали показывать его снимки — старинные белоснежные дворцы, реставрационные работы на Золотых воротах, состязания ныряльщиков, толпы на пляжах. Цой снимал профессионально — на объёмную бумагу с электретной подложкой, поэтому цвет и глубина на его снимках приобретали полную достоверность и фотографии словно светились изнутри. Всё это сейчас меня мало интересовало — я потихоньку оглядывался, ища глазами Тину, которая куда-то отлучилась. Вдруг я понял, что передо мной только что мелькнуло знакомое лицо. Я схватил уже отложенную фотографию и увидел кавалера Рюделя.
Снимок был сделан на приморской веранде, где, прячась от зноя, сидели под тентами загорелые люди — кто в шезлонгах, кто у столов с напитками. В руках у соседей кавалера были карты, а сам он держал какой-то приборчик, из которого торчала крестообразная антенна.
Этот снимок я в тот же день показал Ганелоне.
— Почему он пользуется таким приёмником? — спросил я. — У него же есть браслет, — я показал на левую кисть кавалера Рюделя. — Браслет дают каждому, кто прилетает на Землю.
— Опять кого-нибудь подслушивал, — с неприязнью ответила принцесса. — Помните, как он нас подслушивал?
Девушка долго смотрела на снимок, что-то мучительно вспоминая.
— Алексей, я боюсь, — сказала она наконец. — Я не знаю, в чём тут дело, но мне страшно. У меня на родине есть одна легенда… Я почти забыла её. Но в ней говорится о каком-то кресте, который несёт всем смерть… Когда я была совсем маленькой, сёстры пугали меня по вечерам рассказами об этом кресте. Я кричала от страха и пряталась под одеяло, а потом долго не могла заснуть. И сейчас мне снова страшно…
Голос её замер. Я взял её за руку — пальцы у неё дрожали и были холодны как лёд.
— Не бойтесь, — сказал я. — Сказки — это только сказки. И меня не удивляет, что ваш Рюдель предпочёл браслету собственный радиоаппарат, — ведь с помощью браслета подслушивать нельзя. А он, насколько я заметил, очень любит это занятие.
Чтобы успокоить девушку, я обещал показать снимок специалистам.
— Бабуся, — сказал я за ужином, — где сейчас Милич?
— Иво? Вице-президент Радиоакадемии? Почему ты о нём вспомнил?
— Сейчас будет удобно его побеспокоить? Я хотел бы показать ему вот эту фотографию.
Бабушка повозилась у пульта, и через десяток секунд Иво Милич высветился на экране.
— Дорогая Евдокия Адамовна, — растроганно проговорил он, — вспомнила всё-таки меня, старого! А то мне стало казаться за последние десять лет, что я так и помру, не повидавшись с тобой…
— Так уж и десять! — возразила бабушка. — Три года назад мы виделись на Плутоне.
— Ах, да… Это когда ты провалила мой проект…
— Пожалуй, не стоит об этом вспоминать. — Бабушка явно не хотела говорить о некоторых своих занятиях. — Взгляни лучше на моего внука. У него есть к тебе вопросы.
— Здравствуйте, дядя Иво, — сказал я.
— Батюшки, неужели это Алёша? — Старик даже всплеснул руками. — Слышал, слышал я про твои подвиги. Не женился ещё?
— Некогда ему, — вздохнула бабушка. — Спортсмен! В чемпионы метит. Ну, ещё профессором стал. Учит лягушек далеко прыгать. Всех девушек этими лягушками распугал.
— Дядя Иво, что это за прибор? — поскорее спросил я, не давая бабусе увести разговор в сторону.
Учёный некоторое время рассматривал снимок.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Вот антенна мне знакома. Только это допотопная конструкция. Когда-то очень давно ими пользовались для поляризации сигналов. Но лет сто назад появились кристаллические антенны, а ещё позднее — молекулярно-фазовые.
— Дядя Иво, как ты думаешь, для чего на пляже может понадобиться поляризованная передача?
— Такую передачу сложнее подслушать. Подожди, — встрепенулся он, — а зачем это надо? Ведь связь через браслет абсолютно неподслушиваема…
— Вот и я думаю — зачем? — пожал я плечами. — И мне очень хотелось бы получить ответ на свой вопрос…
В этот вечер мы долго сидели с бабушкой за столом. Ганелона разрешила мне открыть её секрет, и я всё рассказал бабусе — про Ганелону, кавалера Рюделя, про вызов в Звёздный совет. Она молча слушала, не задавая вопросов, только хмурилась и поджимала губы — моё повествование её чем-то очень огорчило, — да барабанила пальцами по столу.
— С Тиной попрощался? — спросила она вдруг.
— Тина уехала… — отвечал я виновато.
Я весь день тщетно вызывал её, а когда соединился с её квартирой, автосекретарь ответил, что её нет в городе и вернётся она только через месяц.
— Когда ты отбываешь? — спросила бабушка.
— Завтра утром.
— Завтра утром… — Она забарабанила ещё быстрее. — Завтра утром…
Она подошла к пульту, ткнула пальцем, и тотчас из экрана раздался знакомый голос.
