Снайдерс уставился на меня и, не понимая, что скрывается за таким простым вопросом, резковато выдал:
— Ерунду ему нужно. Вы что, не знаете возможностей гиперпространственных сетевых технологий? Никогда ими не пользовались? Вы же журналист–межпланетник!
В XXI веке электронное письмо, посланное по Интернету с континента на континент, достигало адресата через несколько минут после отправки. Сегодня, посланное по ГКС с планеты на планету, оно доходит за минуту. Причем скорость передачи не зависит от объема передаваемой информации. Пропускная способность гиперпространственных сетей огромна.
Я задал Снайдерсу вопрос, потому что компьютер генератора на Рамзесе–2 был подключен к сети БЗС, а в ней при той же технологии могли быть другие правила и порядок передачи сообщений. Например, письмо на одном из серверов могло задерживаться и дешифровываться той же Службой безопасности… Время передачи информации в таком случае могло быть намного больше.
Но, судя по характеру ответа полковника, сеть БЗС письма не «тормозила». Или делала это так, что на скорости передачи информации подобный контроль никак не сказывался…
Я проигнорировал упрек Снайдерса в дремучей некомпетентности и сказал:
— Ричард Томпсон сокрушается по поводу того, что не может найти компьютер, с которого атаковался генератор. Говорит, что такого узла нет. Его действительно нет. Он улетел в космос. — Я ткнул пальцем в пол. — А час назад стоял вот в этом подвале. — Полковник смотрел на меня во все глаза. Я отхлебнул кофе и завершил свои соображения: — Червь не прятался в сети в ожидании сигнала, полковник. Он по этому сигналу стартовал с компьютера Грегори Рута. Вот так, я думаю, обстояло это дело.
Снайдерс ткнул в мою сторону указательным пальцем:
— Вы умница, Рочерс! Это очень похоже на правду!.. Но тогда… — Он встал. — Тогда все сходится на Грегори Руте. Получается, что он — автор червя!
— Получается так, — подтвердил я его догадку. — И если учесть, что Рут — профессиональный системщик, то картина складывается не в пользу его добропорядочности.
Я легко произнес эти слова. Потому что не знал Грегори Рута и мне по большому счету было наплевать, хороший он человек или плохой. Я не беспокоился о его посмертной репутации. В конце концов, он увел у меня Лотту и я хотел спать.
Полковник прошелся из угла в угол и вернулся ко мне:
— Но зачем ему это было нужно? Зачем — если он точно знал, что умирает?
Я не знал ответа на этот вопрос. И поэтому сказал:
— Может быть, что–то прояснит анализ профессора Гриппа?
Дверь в гостиную открылась, и, легок на помине, Макс Грипп возник на пороге. Его острый нос уныло свесился к верхней губе, а глаза печально смотрели из–за стекол очков мимо нас.
— Теперь все ясно, господа, — тихо произнес он, прошел в гостиную и устало опустился в кресло. — Я направил эти чертовы пленки в БЗС, еще покопаюсь на досуге… Но уже и так все ясно.
— Что вы узнали? — подступил к нему Снайдерс. — Он заразился на Рамзесе–2?
Макс Грипп стянул с носа очки и сказал:
— Он не заразился, а подвергся нападению. Мы говорим о заражении, когда на организм воздействуют болезнетворные вирусы и бактерии — на клеточном уровне. На Грегори же просто напало плотоядное существо…. — Он задумчиво потер переносицу. — Те пленки, которые я только что рассматривал, — кусочки эпителия этой твари… Кстати, Дэниел, вы говорили: Лотта Ньюмен сомневалась, что в последние три дня в лаборатории находится именно ее муж, а не кто–то другой. Так вот, останки человеческого тела, что вы и она видели, — именно его останки. Мы обнаружили на пленках клетки крови. Их генетический анализ показал, что это кровь Рута.
— Это очень существенно, — заметил Снайдерс. — Хорошо, что вы подумали об идентификации личности погибшего. Так что насчет этой заразы?
— Как только я получил результаты анализа, — сказал Грипп, — тут же еще раз просмотрел доклады о фауне Рамзеса–2. И нашел данные о микробиологическом исследовании точно такой же ткани….
— Значит, — спросил Снайдерс, — биологи Рамзеса знали об этой гадости?
— Знали, — ответил Грипп. — Они даже довольно подробно описали это существо и определили его как потенциально опасное для человека. Но… В общем, это коллективный организм. Как пчелиный рой или муравьиное сообщество. Каждый из членов организма — что–то типа большого плотоядного червя. Вот Дэниел, — он кивнул в мою сторону, — описывает их как щупальца. Эти червяки поодиночке питаются мелкими животными, часть добычи тащат в общую кучу. Действуя коллективно, могут нападать на довольно крупных особей…. Но главное не это, а то, что они используют крупных млекопитающих для размножения. Присасываются к телу, анестезируют место укуса и откладывают под кожу жертвы личинки. К Грегори незаметно присосался такой червяк и… сделал свое дело.
— Что же, — растерянно спросил Снайдерс, — Рут ничего не чувствовал, когда личинки стали пожирать его изнутри?
— Пока эти… э–э… щупальца проходят личиночную стадию, а потом растут и размножаются в организме существа–носителя, они являются комменсалами. — Макс Грипп посмотрел на нас и поспешил пояснить: — Комменсалами — или в переводе с поздней латыни: сотрапезниками, нахлебниками — называют существа, живущие за счет другого организма, но не причиняющие ему вреда. Это не паразиты. Они сосуществуют с «кормильцем», но не пожирают его, просто делят с ним хлеб… Возможно, первое время Рут не испытывал ни боли, ни дискомфорта. Ему приходилось лишь есть больше, чем обычно, и пить много жидкости…
— Вы считаете, что Рут вообще не замечал этих… комменсалов? — спросил Снайдерс.
— Он отлично знал о них, — ответил я за профессора. — Вспомните, что рассказывала Лотта о своих наблюдениях за Рутом. Ночная сцена на кухне. Рут чуть ли не поил этих тварей из блюдечка.
— Естественно, Грегори знал обо всем с самого начала, — согласился Грипп. — Еще с того момента, как стряхнул с себя присосавшегося червяка. Он же не только программист. Он нейрофизиолог…
— Но тогда почему он не сделал попыток изгнать из себя эту тварь?! — возмущенно заговорил Снайдерс. — Почему не обратился к врачам? Почему так тщательно скрывал то, что с ним происходило? Это необъяснимо с точки зрения простой человеческой логики. Если бы в меня отложила личинки какая–то инопланетная сволочь, я бы взял за глотку первого же попавшегося медика и не отпустил его до тех пор, пока он бы мне не помог!
Макс Грипп поднял к нему бледное лицо, в уголках его губ залегли две горькие складки.
