Это путешествие займет, как я узнал, целых три недели. Мне хотелось посмотреть, в каких условиях живут самки, как они воспитывают молодых, и поэтому я с нетерпением ждал отъезда.
Но до отъезда случилось неожиданное происшествие, в результате чего я приобрел первого друга в этом далеком мире.
Большую часть дня Коджа отсутствовал, и я воспользовался возможностью побродить по большому лагерю, изучая его особенности.
Вернувшись к палаткам своего владельца, я обнаружил, что слуги Коджи необычно возбуждены. Я обратился к единственному слуге, которого смог узнать: откровенно говоря, тогда все артроподы были для меня на одно лицо. Это был Суджат. Я спросил его, что случилось, и он своим бесстрастным хриплым голосом сообщил, что на нашего общего хозяина Коджу на охоте напали воины враждебного клана. Воины нашего клана потерпели поражение и отступили.
— Но, что с Коджей? — спросил я.
Его холодный немигающий взгляд ничего не выражал. Он ответил:
— Коджа тяжело ранен и оставлен умирать.
Глава пятая
Я завоевываю свободу
Легко понять мои чувства, когда я узнал об этой катастрофе. Откровенно говоря, прежде всего я подумал о своих личных интересах. Если Коджа умрет, его сокровища попадут к следующему по влиятельности вождю, артроподу по имени Гамчан. И если Коджа обращался со мной пусть и не ласково, то, по крайней мере, не зло, Гамчан же часто в моем присутствии и в присутствии Коджи вслух замечал, что я вовсе не диковинка, а отвратительная помесь — он упоминал названия двух рас, которые я до того не слышал, — «внебрачный ребенок занадарского пирата и ку тад», вот как он выразился.
Я понял, что Гамчан завидует Кодже и стремится таким образом обесценить главное сокровище — меня. Коджа не обращал внимания на эти замечания завистливого Гамчана, который в звании и доблести много уступал ему, хотя в иерархической лестнице ятунов занимал следующее за Коджей место. Но у меня не было иллюзий, какого обращения ожидать, если я буду настолько несчастлив, что попаду в руки Гамчана.
Помимо вопросов моей личной безопасности оставался еще мой долг Кодже, который не только спас меня от ятриба, но и кормил и дал убежище в своей свите. Поэтому я стал расспрашивать Суджата о ранах Коджи.
На мои вопросы Суджат только пожал плечами, вернее, дернул надбровными антеннами, что у ятунов равнозначно пожатию плечами. Я понял, что воины-ятуны не заботятся о своих раненых. Тут опять проявляется и недостаток — отсутствие эмоций, и достоинство. Потому что у земных варваров, таких, как монголы, например, раненых убивают. А тут, по крайней мере, товарищи не стали убивать Коджу, просто оставили его умирать.
Среди имущества Коджи было несколько тапторов. Это странные птицы, которых танаториане используют для езды верхом. Они размером с земную лошадь или даже чуть больше. Подобно земным лошадям, у них четыре ноги, изогнутая шея, на них ездят в седле и управляют уздой. Но тут сходство с лошадью кончается. Таптор — четырехногая бескрылая птица со шпорами на ногах. У основания черепа у них жесткий воротник из перьев, почти как лошадиная грива. Головы совсем не похожи на лошадиные, с острыми желтыми клювами попугаев и сверкающими глазами с яркими оранжевыми зрачками, окруженными черной радужной оболочкой; глаза злобные и свирепые. Эти птицы-лошади с большим трудом поддаются приручению и никогда не становятся абсолютно послушными, хотя в конце концов начинают узнавать своего хозяина и соглашаются нести его на себе. Но горе незнакомцу, который попытается сесть на них!
Прихватив чистую ткань и сосуд с водой, я пошел в помещение, где в стойлах содержались тапторы Коджи. Сердце мое билось в горле, и я сильно нервничал. Я много раз кормил и поил этих тапторов и знал, что они меня узнают. Но другой вопрос, позволят ли они сесть на себя.
Суджат с любопытством последовал за мной.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
— Помочь Кодже.
— Но Коджа ранен.
Его слова звучали так, будто он сказал: «Коджа мертв».
Я перебрался через решетку загона и, пощелкивая, приблизился к одному из тапторов, который всегда был настроен ко мне дружелюбно.
— Раны излечиваются, — заметил я.
Суджат дернул антенной.
— Какое это имеет значение? — равнодушно спросил он.
— Для тебя никакого, но для меня имеет, — ответит я. — В этом разница между твоим племенем и моим, Суджат.
Я надел на таптора седло; он беспокоился, но слушался. Потом, набравшись смелости, осторожно сел на него, все время с ним разговаривая. Он смотрел на меня своими широкими круглыми птичьими глазами, но не сердился. Я успокоился.
— Где Коджа? — спросил я.
Суджат описал место; я решит, что найду его без труда.
По моей просьбе Суджат открыл ворота загона, и я повел таптора по узкой полоске вытоптанной земли, которая между палатками ведет к южным воротам лагеря. Полдень, воинов почти не видно, они обедают в своих палатках. Но всюду множество слуг, они смотрели на меня со спокойным равнодушием, хотя человек на их месте изумится бы, увидев другого человека верхом на свирепом тапторе.
Я ожидал, что придется спорить с охраной у ворот, но ничего подобного. Меня окликнул один из стражников.
— Куда ты, Джандар? Ты знаешь, тебе не разрешается выходить из лагеря.
Следует объяснить, что на танаторском произнести мое имя — Джон Дарк — затруднительно. На этом языке звучит Дзандар или Джандар. После нескольких тщетных попыток поправить произношение я сдался. И с тех пор для обитателей Танатора стал Джандаром.
— Хочу помочь вождю Кодже, — ответил я.
— Но он ранен!
— Поэтому ему и нужна моя помощь.
Стражник находился в замешательстве. Высокое неуклюжее существо, свет блестел на его серебристо-сером хитиновом щитке, он стоял в нерешительности, держа руку на рукояти меча.
— Но Коджа, наверно, уже мертв, — сказал он. — А по его приказу ты не должен выходить за пределы лагеря.
— Но если Коджа мертв, его приказы не имеют силы, — ответил я.
И, не дожидаясь ответа, но и не торопясь, проехал мимо него, оставив в полном недоумении. Он продолжал думать, как ему поступить.
Я ехал почти час, пока не добрался до места, где упал Коджа. Я увидел несколько мертвых артроподов и по незнакомым знакам на тораксе понял, что это воины враждебного клана.
Коджа, по-видимому, отполз на некоторое расстояние и теперь лежал, прислонившись к колючему стволу дерева сорад. Сорад — большая редкость в джунглях Танатора, у него не черная древесина и алая листва, а наоборот — алая древесина и черная листва. Я знал, что ятуны ценят все редкое, а уникальные предметы у них пользуются почти сверхъестественным поклонением. Несомненно, редкость дерева сорад для Коджи была утешением, и потому он с трудом подполз к этому дереву. И теперь лежал расслабившись, с невидящими глазами, ожидая смерти, но утешаясь присутствием такой редкости.