Несколько секунд царит молчание.
Мэдж. Разумеется, при такой ситуации бессмысленно матери и Алану продолжать жить в этом доме. Он слишком велик для них.
Алан (кротко). Да. Мы смогли бы удовлетвориться гораздо меньшей квартирой.
Мэдж. Тогда этот дом можно продать, что было бы кстати. Это ведь собственность матери, не так ли?
Джеральд. Да. Я думаю, что было бы лучше переехать в маленькую квартиру и тем сократить издержки. Но за этот дом сейчас много не выручить.
Хейзел. Но как же, маме ведь предлагали за него несколько тысяч как раз после войны?
Эрнест (сухо). Да, но сейчас — это не как раз после войны. Это как раз перед следующей войной.
Джеральд. Сколько, вы думаете, Эрнест?
Эрнест. Берите все, что вам предложат.
Кей. Итак, что же нам прикажете делать? На худой конец мы можем соединенными силами оказать помощь маме…
Мэдж. Но это же чудовищно! Когда я жила дома и кое-что понимала, нас считали очень состоятельными. Налицо были все акции и недвижимость, которые отец оставил не только матери, но и всем нам. А теперь не только все это пущено по ветру, но нам еще предлагают заботиться о матери…
Кей (с оттенком усталости). Но ведь если денег нет — их нет.
Джеральд. Суть не в том…
Его прерывает громкий звонок. Все оборачиваются и смотрят. Алан делает движение, затем останавливается. В комнату входит Робин. На нем старый макинтош. Он одет с претензией на дешевое франтовство и выглядит тем, кем является на самом деле, — опустившимся сорокадвухлетним человеком, пьяницей и неудачником.
Робин. Привет! Все тут? Где мать?
Алан. Она сию минуту вернется.
Робин снимает макинтош и небрежно отдает его Алану, который — это характерно для него — принимает его и уносит.
Робин (не обращает на это никакого внимания и глядит на Джоан). Ну-с, Джоан, как отпрыски?
Джоан (натянуто). Они здоровы, Робин.
Робин. Все продолжаешь им рассказывать, что за ужасный человек их отец?
Мэдж. Неужели нам придется выслушивать все это снова?
Робин. Нет, не придется, досточтимейшая Мэдж! Что я там зрю живительную влагу? Я не ошибся. Выпьем, Джеральд! Эрнест, выпьем! Нет? Ну, тогда я выпью! (Идет и щедрой рукой наливает себе виски с содовой. После первого, быстрого глотка оборачивается к присутствующим и ухмыляется.) Привет, Кей! Соблаговолила посетить нашу провинцию, а?
Кей. Да, только мне придется сегодня же вернуться.
Робин. Не порицаю. Я сам бы хотел вернуться в город. Там мое настоящее место. Я не прочь бросить свои дела и снова попытать там счастья. Есть у меня там несколько хороших ребят.
Кей. Что ты сейчас поделываешь, Робин?
Робин (не без мрачности). Пытаюсь сбывать новый сорт моторного масла. Мне бы следовало удариться по твоей части — по писательской. Может, еще и займусь этим. Я бы уж нашел что порассказать, честное слово, нашел бы! (С шумом допивает стакан.) Ну-с, давайте не прерывать из-за меня ваших дел. Или вы дожидаетесь матери?
Мэдж. Нет, нам лучше без нее.
Робин (воинственно). Это по-твоему! Но не забывай, что это ее деньги… (Умолкает, потому что возвращается миссис Конвей.)
Миссис Конвей (широко улыбается; радостно). Робин! Вот это мило! (Идет к нему и целует. В ее теплом приеме есть, может быть, нотка вызова в отношении всех остальных.) Ты останешься ночевать?
Робин. Я не собирался, но мог бы остаться. (Ухмыляясь.) Если Алан даст мне свою лучшую пижаму.
Все усаживаются.
Мэдж. Мы только что говорили, мама, что тебе не имеет никакого смысла оставаться жить в этом доме. Он слишком велик и требует больших расходов.
Робин. Это мать должна решать…
Миссис Конвей. Нет, дорогой мой, это совершенно правильно. Он стал слишком большим, и, конечно, если я продам его, я, вероятно, получу достаточную сумму, чтобы перестроить дома на Церковной улице.
Эрнест. Нет, не получите. Ничего похожего.
Миссис Конвей (с достоинством). Но послушайте, Эрнест! Мне однажды предлагали за него четыре тысячи фунтов.
Эрнест. Надо было их взять!
Джеральд. Боюсь, что вы не можете рассчитывать получить большую сумму за этот дом, но, с другой стороны, вы, занимая меньшую квартиру, будете сберегать деньги.
Робин. Ну, не очень-то много! Ей ведь придется платить ренту за меньший дом, а этот — ее собственный.
Джеральд (с некоторым несвойственным ему нетерпением, — вероятно, потому, что здесь Робин). Но этот дом обложен большими налогами и сборами. Я хочу, чтобы все вы осознали, что положение в высшей степени неудовлетворительно. Задолженность банку можно, конечно, покрыть путем продажи акций или одного из домов, но после этого дела миссис Конвей будут еще худее, чем раньше. Если бы удалось достать денег для перестройки, тогда недвижимость на Церковной улице стала бы приносить приличный доход.
Миссис Конвей. И я уверена, что это самый лучший выход. Квартиры! Я сама могла бы поселиться в одной из них — в уютной маленькой квартирке. Чудесно!
Джеральд. Но и после продажи акций вам нужно будет найти еще две или три тысячи, чтобы оплатить перестройку.
Миссис Конвей. Но ведь я могла бы занять?
Джеральд. Только не в банке. Они не желают принимать дома на Церковной улице в обеспечение ссуды на их перестройку. Я уже пытался.
Хейзел (с надеждой, но в то же время робко). Эрнест… мог бы ссудить тебе денег…
Эрнест (потрясенный этим). Что?!
Хейзел (колеблющимся тоном). Ну, тебе ведь это ничего не стоило бы, Эрнест!
Миссис Конвей (улыбаясь). Если верить слухам, ваши дела идут сейчас очень хорошо, Эрнест.
Джеральд. О, в этом не может быть никакого сомнения.
Миссис Конвей (надеясь этим завоевать Эрнеста). А ведь кажется, что это было вчера, Эрнест, когда вы впервые пришли к нам — такой робкий, никому не известный молодой человек.
Эрнест (свирепо). Это было почти двадцать лет назад, и как раз таким я и был тогда: робкий, никому не известный молодой человек. И когда мне удалось проникнуть в этот дом, я подумал, что попал невесть куда.
Миссис Конвей. Я так хорошо помню, что у меня было именно такое чувство относительно вас тогда, Эрнест.
Эрнест. Да. Меня заставили-таки почувствовать, что я попал невесть куда. Но я вцепился крепко. У меня всегда была крепкая хватка, когда я твердо решал чего-нибудь добиться. Вот так-то и удалось мне кое-чего достигнуть.
Робин (который, очевидно, его не любит). Избавьте нас от рассказа о том, как вы прибыли сюда с одним-единственным шиллингом в кармане.
Миссис Конвей (с упреком и предупреждая, но втайне забавляясь). Ну, ну, Робин!
Эрнест (ровным, неприятным голосом). Я и не собирался. Не беспокойтесь, историю моей жизни вам не придется слушать. Я хотел только одно сказать, поскольку это меня касается: плакали ваши две или три тысячи фунтов! От меня вы не получите ни пенни. Скажу вам, кстати, раз уж я веду себя неприятно: я мог бы ссудить вам две или три тысячи даже не моргнув глазом. Только я этого не сделаю. Ни одного пенни!
