Я нервно полез в карман брюк за сигаретами. Глэдис, предупреждая мой вопрос, поставила на стол пепельницу:
- Здесь можно курить.
- Спасибо, - пробормотал я. И только когда выпустил первое облако дыма, подумал, что не предложил ей сигарету. Но она, мило улыбаясь мне, достала из сумочки свои сигареты и прикурила от подставленной мной зажигалки.
- Не расстраивайтесь, мистер Рочерс, - сказала она. - Дети вернутся завтра к обеду. Вы можете переночевать в комнате для посетителей и дождаться Кларка.
- Есть такая возможность? - рассеянно спросил я, лихорадочно обдумывая свое открытие. - Прекрасно. Не знаю, останусь ли я. Но в любом случае давайте займемся интервью.
- С удовольствием, - ответила она и закинула ногу на ногу. Край черной юбки поехал вверх по длинному полному бедру и обнажил его ровно до середины. Настолько, что никакой поборник нравственности не сумел бы уличить молодую женщину в нарушении правил приличия. Но и этого истинному ценителю красоты Дэниелу Рочерсу было достаточно, чтобы замереть от восхищения. Глэдис, по всей видимости, была не искушена в понимании того, какое впечатление производят ее ноги на мужчин. Она не демонстрировала их, но и особо не скрывала. И поэтому доверчиво-естественно села так, как ей было удобно.
Я с трудом отвел взгляд от ее ослепительного бедра. И подумал, что тайна женской красоты вовеки вечные пребудет выше всех остальных тайн мира. Но...
Кто эти девятнадцать ребят?
- Давайте поговорим немного об истории, - предложил я. - Ведь ретроспективный экскурс в статье о вашем учреждении - обязательный пунктик... Сколько лет пансиону? И кем он основан?
- Пансион открылся тринадцать лет назад, - ответила она. - А здание и окружающая территория были куплены на деньги закрытого акционерного общества "Утренняя звезда". Его учредители и акционеры - преподаватели пансиона.
Ну конечно! Именно преподаватели! "Четверо"! Они открыли детское учреждение четырнадцать лет назад - к тому сроку, когда каждый из рожденных от членов экипажа детишек остался сиротой по матери! Хаткинс думал, что в первые годы после ментального воздействия с о х р а н и л способность любить, но ошибался. В тысячный раз ошибался! Эта способность была з а л о ж е н а в жизненную программу каждого члена экипажа разведчиков. Все молодые и холостые мужчины, - а в разведку Дальнего космоса берут только мужчин без семьи! - они в первый год после отставки находили себе любимых женщин. И обзаводились детьми. А потом, когда дети подрастали и становились достаточно самостоятельными для того, чтобы им не требовался для выживания чисто женский уход, кто-то из девятнадцати стал "уборщиком". И убрал всех молодых матерей. В том числе и подруг тех четверых, открывших этот пансион.
"Если бы вы знали, какая это была нелепая смерть!" - снова услышал я голос Хаткинса и содрогнулся от жестокости открывшейся мне тайны. Внеземные "хозяева" разведчиков обеспечивали будущее своей организации, и никакие жертвы землян не имели цены перед достижением этой цели. Никакие! Самые варварские жертвы!
"Ее сбил автобус... Такая глупая смерть. Если бы вы знали, какая это была нелепая смерть!"
Я вмял сигарету в пепельницу и понял, что лучше сделать так, чтобы Глэдис Уолди не видела моего лица.
- Извините, Глэдис... Можно еще кофе?
- О, да! - воскликнула она, грациозно поднялась из кресла и пошла за кофейником. Я расслабился и прикрыл глаза.
Так. Тринадцать лет назад четверо из запрограммированных разведчиков, переродившись в кого-то из землян, добыли кучу денег и открыли пансион для малолетних сирот. Первыми клиентами пансиона были, конечно, дети этих четверых. Потом туда поступили остальные сироты. Их матери погибли, а отцы скитались по свету, не подавая о себе вестей. Тринадцать лет педагогический квартет занимался воспитанием и обучением ребят. Подготовкой к взрослой жизни...
Что это было за обучение? И к чему подготавливали детей эти люди?
Очевидно, что преподаватели являлись еще одной кастой узких специалистов в организации, созданной руками инопланетян. И, подобно Бертрану и Ли, обладали способностями, отличными от способностей членов других каст. Прежде всего, они были ментальными невидимками. Хаткинс, например, их не чувствовал. Необходимость наличия такого свойства было легко объяснить. Если бы Хаткинс и ему подобные "дяди" сирот заподозрили, что их детей воспитывают такие же зомби, как и они, могли бы возникнуть разные осложнения. А осложнения "хозяевам" были не нужны.
И еще, знал я: преподаватели не "видели". То есть не являлись телепатами. А если и могли читать мысли, то только в головах своих учеников. Они не занимались ментальным шпионажем. Более того, они не ведали, что творится в организации. Организация решала свои задачи и справлялась с проблемами без них. Ничто не отвлекало преподавательский квартет от святого дела воспитания подрастающего поколения.
Если бы я ошибался в последнем предположении, то Малютка Билли задушил бы меня у ворот пансиона.
Этого, слава богу, не случилось. Но что мешало охотникам за незадачливым приключенцем Дэнни Рочерсом набрать номер "мобильника" Малютки и приказать убить меня?- размышлял я. И отвечал себе вопросом на вопрос: а знает ли Малютка кого-нибудь из себе подобных кроме пансионных сослуживцев? Вряд ли. Потому что это не нужно организации. А если знает, думал я, вряд ли "охотники" отступят от принципов и будут ввязывать в силовые разборки касту "педагогов".
Так что Малютка Билли отдыхает у ворот, а у меня еще есть немного времени...
Есть ли?
Теперь, когда я обнаружил воронье гнездо с четыремя живыми членами банды, работающей на внеземную цивилизацию, все козыри были у меня на руках. С такими сведениями я мог безбоязненно разговаривать со спецами Бюро звездных стратегий. Глубинное ментоскопирование любого "педагога" пансиона подтвердило бы мои слова и открыло бы тайну ментального вторжения на планету Земля...
И поэтому рисковать я не имел права. Мне надо было убираться отсюда, как можно скорее.
Но я хотел выяснить все до конца. И, если получится, получить какое-нибудь материальное подтверждение правильности своих догадок. Просто так уехать я не мог. Вернее мог, но...
Я журналист, а не профессионал сыска. И поэтому достойно закончить интервью для меня важнее, чем вовремя смыться.
- Глэдис, - позвал я, с трудом натянув на лицо маску вежливого интереса, а Малютка Билли тоже учредитель акционерного общества?
Я уже знал, что она ответит. Но лишняя проверка моим выводам не мешала.
Глэдис, покачивая бедрами, подошла к столу и поставила передо мной новую чашечку кофе.
- Да, - ответила она, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу. - Вас это удивляет? Меня тоже. Вы знаете, - она подалась ко мне, и ее темные глаза забавно округлились в наивном испуге. - Иногда я очень его боюсь. Это какая-то мрачная личность с жутким прошлым. Во всяком случае, мне так кажется. Как-то мистер Монтэг, преподаватель естественных наук, обмолвился, что если бы не Малютка Билли, пансион никогда не был бы открыт. Как вы думаете, что это значит?
