- Опять полночь, - подтвердил сержант Булка и опустил рукав. - Теперь это придется тебе делать целую неделю...
- Да, - подал голос Гармаш, - этот майор Ершов - строгий дядька.
- Молчи, тоска! Если бы не ты!.. - Шевчук сплюнул под ноги. - Нашел время девочек подвозить!
- Если бы ты их видел, - водитель плотоядно облизнулся. - Одна из них Нина, кажется, - так вот, она медсестра...
- Очень рад, - фыркнул Шевчук и закурил. С сегодняшнего дня он решил закупать сигареты впрок и благодарить за это решение ему, оказывается, следовало родную медицину.
- Да-а, а ведь Минздрав предупреждал...
- И она такое рассказывала, - продолжал Гармаш, не обращая на его бессвязные речи никакого внимания, - что хоть стой, хоть падай. На днях привозят к ним подпитого мужика, а во рту у того - лампочка!
- Старая байка, - процедил сквозь зубы Булка, напряженно вглядываясь в ночь. Он был злой, как черт, но на улице не было, как на зло, опять же, ни одной машины, чтобы выпустить пар на водителе.
- Может быть, но с новым концом. Так вот, лампочку тот засунул себе в рот, доказывая приятелю, что это возможно, а вынуть не смог.
- Идиот! - хохотнул Шевчук.
- Во-во! Таксист, который его привез, хохотал больше всех, - Гармаш сделал театральную паузу, - а через сорок минут привезли его самого!
- Тоже с лампочкой?! - залился счастливым смехом Роман. Интеллект пятилетнего ребенка позволял ему быстро забывать как о неприятностях, так и о многом другом.
- Само собой! Этот придурок рассказывал о случившемся своим коллегам, а те не поверили ему на слово. Вот он и доказал им!
- Ну народ!!!
- Тихо! - внезапно цыкнул на них Булка, подобравшись. - Что за черт?!
- Где? - веселья в голосе младшего сержанта как не бывало. Теперь он тревожно вертел головой по сторонам. - Что там?
- Вы не поверите, - неуверенно пробормотал Булка, - но, кажется, я только что видел волка. Здоровенного.
- С лампочкой во рту? - хмыкнул водитель.
- Нет, с мигалкой в заднице, - Булка расслабился на сидении.
- Значит, свои, - ухмыльнулся Гармаш.
- Может, это была собака? - с надеждой предположил Шевчук.
- Угу, - не стал спорить сержант, стараясь подавить внутреннюю дрожь. Еще никогда в жизни ему ничего не мерещилось, но спорить об этом сейчас не хотелось.
- А самый большой прикол у них, - продолжил как ни в чем не бывало свой треп водитель, - так это то, что из окон реанимации виден крест на макушке церкви неподалеку. Говорят, верующие бывают очень довольны перед операцией...
Из-за пятиэтажки выглянул краешек Луны. Вдалеке яростно залаяли собаки.
Была вторая ночь полнолуния. Сержантские часы по-прежнему спешили на одну минуту.
НОЧЬ ВТОРАЯ: ОПЕРАЦИЯ "ВЕЧЕР".
00:06 Мозги Графу отшибли еще в Советской Армии. Удар кирзового сапога стер напрочь ту тонкую грань, отделяющую дебила от гения, которую принято называть нормой. Умнее он, понятное дело, не стал, а Графом его прозвали окрестные бомжи за царственную лень и девственность. Как это не удивительно, но к тридцати четырем годам его тела не касалась ни одна женская рука, кроме материнской. После смерти матери шустрые родственники спровадили его в психбольницу, завладев квартирой, но с развалом экономики медкомиссия признала пострадавшего от "дедовщины" нормальным и лишила святого места, назначив мизерную пенсию. С тех пор, вот уже пятый год Граф жил при котельной в центре городка, где и работал.
Нельзя сказать, что он был недоволен жизнью. Катаклизмы и правительства, потрясающие страну и остальной мир, проходили мимо, не цепляя тусклого огонька сознания, если не совпадали с появлением в поле зрения кирзовых сапог. При виде ненавистной обуви Граф терял флегматичное выражение поросшего бородой лица, прятался и исходил смертным потом при мысли, что она принадлежит прапорщику из военкомата и его снова хотят отправить в армию. Искореженное восприятие реальности напоминало ему о том, что присягу на верность народу Украины он так и не принес. Кроме этого, тихий псих не боялся ничего.
Поздними вечерами, когда город засыпал, Граф выходил на прогулку. Почти всегда его сопровождала свора бродячих собак. В нем они чувствовали своего.
Такого же неприкаянного и свободного от условностей, как и сами. Улыбаясь звездам и нехитрым мыслям, человек и собаки бродили по ночному городу, создавая видимость ночной охраны. В ночи полнолуния и Графа, и собак охватывало неясное томление и легкая печаль по чему-то, навсегда утраченному. Его вой вплетался в тоскливую песню Головни - черной, как сажа, одноглазой суки - вожака стаи.
Так все было до вчерашней ночи.
- Бабу тебе надо, - сказал роковые слова дежурный по котельной техник, разливая принесенный самогон. - Ну, будь здоров!
- Легко сказать, - пробормотал Граф.
- И еще легче найти. Ты мужик здоровый... Я имею в виду крепкий, а бабе что нужно?
- Что?
Техник прищурился на него и покачал головой:
- Вот то самое и нужно.
Граф покраснел.
- Ну, ты скажешь...
- Конечно, скажу. Слушай, - дежурный неожиданно оживился. - У тебя деньги есть?
- Ну?
- Подцепи проститутку и сам убедишься, что говорю я тебе истинную правду.
- Нет, - Граф помотал головой. - Проститутки - это не то...
- Самое то. Только про презерватив не забудь.
Вот так и случилось, что вчера ночью разговор этот завершился его визитом в бар гостиницы. Отмывшись и надев парадный костюм, в котором вышел из психбольницы, Граф, жутко стесняясь и потея, выбрал самую неказистую проститутку, которая наверняка не должна была ему отказать. Окинув его коровьим взглядом, та молча пошла с ним.
Они закрылись в ее комнате, а потом...
Сидя на бетонных плитах, сваленных около котельной, Граф вздрогнул и сладкая дрожь пробежала по телу от воспоминаний. Реакция организма на прикосновение женских рук была слишком бурной, чтобы воспоминания были четкими, но он не сомневался, что вел себя, как подобает настоящему мужчине. Дежурный техник проинструктировал его на совесть. Все удалось, как нельзя лучше и когда женская голова начала неистово дергаться в его руках, Граф понял, что и проститутке доставил немалое удовольствие.
Подождав, пока та затихнет, Настоящий Мужчина погладил ее волосы и ушел. На радостях, он даже забыл заплатить да и она об этом не вспомнила, только укрепив в его сознании бесспорную правоту дежурного техника. Бабам в самом деле нужно "самое то".
- До встречи... - прошептал Граф фразу, которой попрощался вчера с удовлетворенной толстушкой и улыбнулся Луне.
Она улыбнулась ему в ответ, намекая, что и сегодня стоит сходить в веселый бар. Он полез в карман за сигаретами, когда Головня, лежавшая у ног, вскочила и яростно залаяла в темноту. Через мгновение к ней присоединились и остальные.
