— Я озадачен, Шэрон. Сегодня утром Анжело говорил что-то о Билли Келле. Вроде бы они друзья, как я понял.
В ее голосе зазвучала взрослая горечь:
— Он думает, что Билли ему друг. Однажды я пыталась доказать обратное. Он мне не поверил. Ведь он считает, что все вокруг хорошие.
— Не знаю, Шэрон... Не думаю, чтобы кому-то, кто бы он ни был, удалось дурачить Анжело достаточно долго.
Что ж, это была удачная мысль, и она, казалось, заставила Шэрон почувствовать себя гораздо лучше.
Она снова искусно переменила тему:
— Если вы хотите, мы могли бы сделать Амагою космическим кораблем. Иногда я так делаю.
— Здравая идея.
Откуда-то из глубин мертвой кухни донеслись крадущиеся быстрые шаги.
— Не берите в голову,— сказала Шэрон.— Знаете, когда я ухожу отсюда, я все закрываю другим ящиком. Чтобы не подпустить феноменов...
Когда я вернулся с космического корабля, на ступеньках крыльца меня встретил нарядно одетый Анжело и передал приглашение хозяйки на чашечку кофе. Ферман был уже внизу. Чашечка кофе, согласно воле Розы, состояла из пиццы и полудюжины других соблазнительных блюд. Сама Роза в воскресном наряде выглядела увядающей от чего-то более значительного, чем утренняя жара.
— Вы хотели тишины и покоя, мистер Майлз,— произнесла она с сожалением.
— Зовите меня Беном.
Я старался расслабиться, но не потерять чопорности "мистера Майлза". Уж тот-то не имел никаких шансов сойтись с Шэрон поближе, подумалось мне.
Мы опять вспомнили альбомы с фотографиями. Ферман снова и снова возвращался к одному и тому же вопросу: зачем они могли понадобиться вору?
— А у нас внизу ничего не пропало,— сказал Анжело.— Я проверял.
Через некоторое время Ферман нерешительно произнес:
— Анжело, Мак сказал мне, что он... ну... выкопает место. Во дворе. Если ты хочешь, чтобы он это сделал.
Анжело поперхнулся:
— Если это позволит ему чувствовать себя лучше...
— Дорогой мой,— почти прошептала Роза.— Angelo mio... пожалуйста...
— Извините, но не передаст ли кто-нибудь Маку, что я уже вышел из пеленок?
— Ну, сынок,— сказал Ферман.— Мак как раз подумал...
— Мак как раз не подумал!
Наступила натянутая тишина. Потом я не выдержал:
— Слушай, Анжело... Будь терпелив к людям. Они стараются.
Он с раздражением глянул на меня поверх симпатичного кухонного столика, но раздражение это тут же исчезло. Теперь он казался озадаченным: вероятно, его одолевали мысли о том, кто я и что я, какое место я занимаю в его тайно расширяющимся мире. Справившись с собой, он извинился:
— Простите, дядя Джейкоб! Пусть Мак сделает это. Я обозлился, потому что из-за моей поганой ноги не справляюсь с лопатой.
— Анжело, не употребляй таких слов!.. Ведь я же просила тебя!
Его лицо сделалось свекольно-красным. Ферман не выдержал:
— Пусть, Роза. На этот раз... Я бы и не так выражался, если бы Белла принадлежала мне. Ругань еще никогда никому не приносила вреда.
— Воскресное утро,— Захныкала Роза.— Всего час, как закончилась месса... Ладно, Анжело, я не сержусь. Но не говори так. Ведь ты же не хочешь быть похожим на этих мальчишек-хулиганов с улицы!
— Не такие уж они и хулиганы, мама.— Билли Келл напускает на себя такой вид, но это ничего не значит.
— Хулиганские слова делают хулиганским мышление,— сказал Ферман, и эта мысль, похоже, не возмутила Анжело.
Вскоре я откланялся. Анжело вызвался проводить меня. Едва мы подошли к лестнице, он вдруг спросил:
— Кто вы, мистер Майлз?
Это было в его стиле — закончить разговор пренеприятнейшим вопросом. Я не имею в виду, будто меня обеспокоило мое марсианское происхождение — нет, конечно. Мне не понравилось то, что придется уклоняться от правдивого ответа.
— Ничем не примечательный экс-учитель, как я уже говорил твоей матери. А в чем дело, дружок?
— Ну-у, ваша манера истолковывания некоторых вещей... э-э...
— Не такая, как у большинства людей?
Он пожал плечами, и от этого телодвижения за версту несло тщательной продуманностью — так оно было изящно.
— Я не знаю... Я встретил в парке одного старика, около месяца назад. Возможно, и он... Он обещал дать мне на время несколько книг, но больше я его не видел.
— Что за книги, не вспомнишь?
— Некто по имени Гегель. И Маркс. Я пытался взять Маркса в публичной библиотеке, но они выдать отказались.
— Сказали, что дети не читают Маркса?
Он быстро взглянул на меня, и во взгляде этом явно присутствовала некоторая доля недоверчивости.
— Я мог бы взять их для тебя. Если хочешь.
— Возьмете?
— Разумеется! И эти, и другие.. Никогда не разберешься, что такое хорошо, а что такое плохо, пока не доберешься до первоисточника. Но пойми, Анжело,— ты пугаешь людей. И тебе известно почему, не так ли?
Он покраснел и, как всякий маленький мальчик, шаркнул носком ботинка по полу.
— Я не знаю, мистер Майлз.
— Люди думают строго определенным образом, Анжело. Они представляют себе двенадцатилетнего мальчика таким и никаким другим. Когда появляется ребенок, мысли которого не соответствуют его возрасту, у людей возникает ощущение, будто покачнулась земля. Это их пугает.— Я положил ему руку на плечо, желая донести до него то, что не выразишь словами.
Он не отстранился.
— Меня, Анжело, это не пугает.
— Нет?
Я попытался скопировать его изящное пожатие плечами:
— В конце концов Норберт Винер[12] поступил в университет будучи одиннадцатилетним.
— Да, и у него тоже были сложности. Я читал его книгу.
— Тогда тебе известно многое из того, что я пытаюсь объяснить. Ну, а как насчет других книг? Что ты любишь читать?
Он забыл об осторожности и воскликнул:
— Все! Все что угодно!
— Роджер![13]
Я стиснул его плечо, опустил руку и отправился наверх. Не уверен, но мне показалось, будто он прошептал мне вслед:
— Спасибо!
В полдень я сидел у себя в комнате, обдумывая свои действия и тщетно стараясь предугадать, какими будут следующие шаги Намира. Заглянул Ферман, разодетый и несерьезный. Заявил, что у него свидание с женой. В его возрасте, думаю, и в самом деле не стоит придавать особое значение воскресным визитам на кладбище. Он брал с собой Анжело и пригласил присоединиться к ним.
Его "развалюхой" оказалась модель 58-го года. Едва мы потарахтели по Калюмет-стрит, Анжело показал мне модели 62-го и 63-го. Их линии восхитили меня. Мои спутники вовсю болтали о машинах, и я оказался единственным, кто заметил этот серый двухместный автомобиль. Он все время держался позади нас. А когда мы покинули городские улицы, последовал за нами и на хайвэй[14].
