– У него все отлично. Он уже начал проситься домой.
– Но сначала я должен проверить, все ли у него дома… – Аркадий Борисович постучал указательным пальцем себя по лбу. – Подготовьте нейрограф, и пусть больного привезут сюда.
– Вы хотите еще раз снять с его мозга информацию?
– Нет, только проверить и, может быть, ввести кое-какие коррективы.
– Глеб Кудашев здоровый человек! – повысила голос Ирочка.
– В клиниках не держат здоровых людей, – мягко отреагировал Гейзеровский. – Делайте, что я сказал, и не спорьте.
– Отлично… – Ирочка обиженно вздернула головку и пошла отдавать медицинскому персоналу распоряжение профессора.
А сам Аркадий Борисович уселся за компьютер, вывел на дисплее изображение головы Глеба Кудашева, затем изменил это изображение на изображение головного мозга своего пациента и задумался. В его собственном усталом и раздраженном мозгу уже зрела новая идея поимки неуловимого гнэльфа, и теперь оставалось одно – удачно воплотить ее с помощью самого Глеба.
Когда все приборы были включены, а сам пациент уже лежал в выдвижном ящике с массой датчиков, прикрепленных к голове, профессор подошел к Глебу Кудашеву и, приветливо улыбнувшись, спросил:
– Все о, кей, Глеб Борисович?
– Да, доктор. Скорей бы домой…
– Такого здоровяка нет смысла держать на больничной койке. День – два, и мы с тобой распрощаемся.
Гейзеровский сам задвинул ящик с пациентом внутрь агрегата и нажал красную кнопку. На дисплее компьютера, где было выведено изображение головного мозга, замигала яркая точка. Эта точка совпадала с одним из участков мозга, и Ирина Лапина поняла, что профессор вводит в сознание Глеба Кудашева новую информацию. Но какую именно – этого она не знала.
Через несколько секунд Гейзеровский нажал синюю кнопку. И светящаяся точка на дисплее исчезла. Профессор улыбнулся, поблагодарил ассистентку за помощь и разрешил увезти пациента в палату. А сам вынул из прибора серебристый диск с записью и положил его в сейф.
Вечером Гейзеровский покинул здание клиники и, весело насвистывая какой-то мотивчик, в котором люди с музыкальным слухом легко могли бы угадать последний хит Малютки Мика, направился к автомобильной стоянке. Сел в свою машину и уехал домой отдыхать после трудного, но удачного, рабочего дня.
А из машины Ирочки Лапиной вылезла ее хозяйка, которая чуть ли не бегом кинулась к подъезду клиники.
Выйдя из лифта, Ирочка зашагала по коридору в лабораторию. Она очень волновалась: вскрывать сейф профессора без его разрешения ей приходилось впервые.
– Ирина Михайловна!! – услышала она вдруг требовательный оклик.
Ирочка ойкнула и остановилась. Медленно повернула голову назад и увидела Павла Мартыновича Бабошкина на пороге его палаты. Шустрый старичок быстро подъехал на коляске к перепуганной женщине и, как ни в чем не бывало, спросил у нее:
– Вы слышали новость?
– Нет… – пролепетала Ирочка.
– Вашему шефу – крышка!
Глаза Ирочки округлились еще больше:
– Ему грозят неприятности?
– Уже не грозят. Свершилось!
– Его… Его разоблачили?
Пал Мартыныч утвердительно закивал головой. При этом его лицо светилось неподдельным счастьем.
– Поставить на «Сокола» мог только самый последний идиот, – сказал Пал Мартыныч, выдержав эффектную паузу, – или наш профессор… Они продули, Ирина Михайловна! Три – один! Я не советовал доку ставить на этих инвалидов, но он поставил!
– Он проиграл пари? – догадалась Ирочка и облегченно вздохнула.
Павел Мартынович снова утвердительно затряс головой.
– Но вы же сказали, что его разоблачили?
– Он корчил из себя знатока. Но меня не проведешь! Ставьте завтра на «Белые Крылья» – и выигрыш у вас будет в кармане!
– Спасибо, Пал Мартыныч, я так и сделаю. – Ирочка кисло улыбнулась на прощанье азартному болельщику и двинулась по коридору дальше.
– Ставить на «Сокол»!.. Когда играет «Конвейер»!.. – Павел Мартынович укоризненно почмокал губами и, резко развернув коляску, покатил по коридору в противоположную сторону.
Войдя в лабораторию, Ирочка первым делом бросилась к столу профессора. На ее счастье ящик, в котором Гейзеровский держал свои бумаги, не был заперт, и она смогла достать блокнот для записей адресов и телефонов. У профессора была плохая память на цифры, и поэтому он записывал все, даже шифр сейфа. Отыскав нужную запись, Ирочка спрятала блокнот обратно в ящик письменного стола и подошла к сейфу. Она боялась, что сработает сигнализация, но ей повезло и на этот раз: думая все время о гнэльфе и Глебе Кудашеве, профессор забыл подключить систему оповещения тревоги. Взяв нужный диск, Ирочка включила компьютер. Так и есть: профессор внес дополнительную информацию в мозг Глеба!
Когда Ирочка расшифровала эту информацию, она содрогнулась от негодования:
– Ну и мерзавец! Ставить эксперимент над живым человеком!
На глаза доброй женщины навернулись слезы. Ирочка достала платочек и смахнула их. Некоторое время посидела, тупо уставившись на экран, потом выключила компьютер и положила серебристый диск на место. Заперла сейф и тихо вышла из лаборатории. Она понимала, что ей не под силу исправить одной содеянное профессором, и теперь ей оставалось только искать людей, которые взялись бы ей помочь. И она вспомнила о гнэльфе.
И вот наступил радостный день: Глеба Кудашева выписали из клиники! Встречать дорогого друга приехал весь оркестр во главе с Эдом. Не было только Малютки Мика, который отговорился от этой церемонии под благовидным предлогом.
– Глеб! Как мы рады тебя видеть! – заорали музыканты, как только их приятель показался в дверях клиники профессора Гейзеровского.
Объятия, поцелуи – и через минуту кавалькада машин стала выруливать на центральную автомагистраль.
– Никогда не ставь на «Рефлектор» – и все будет вась-вась! – крикнул на прощанье Кудашеву неунывающий Пал Мартыныч.
Счастливчик Глеб обернулся и помахал рукой старику в инвалидной коляске.
– У нас есть для тебя сюрприз, – сказал Эд, когда его приятель вновь повернулся к нему лицом. – Но ты увидишь этот сюрприз чуть позже – вечером.
– Надеюсь, он приятный? – спросил Глеб и улыбнулся. Он догадывался, что о неприятном сюрпризе Эд даже бы и не заикнулся в такую минуту.
– Увидишь сам: сегодня мы даем концерт в твою честь.
– Спасибо, но вряд ли я смогу сегодня петь…
– Ты будешь слушать. А завтра мы начнем репетировать.
Автомобильный кортеж выехал на центральную магистраль и помчался по ней с предельной скоростью. Музыкантам не терпелось скорее доставить друга в его родной дом.
