Это длилось всего минуту, а затем наступила тишина, породившая шумное движение. Большинство работающих в подъезде, бросилось в подвал, обезумев от страха, возродившего в их душах ужасы последних дней, и поселившихся в этих ужасах, кошмарных чудовищ. Часть мужчин, не расставшихся с оружием даже при переноске тяжестей, ринулась наверх, создав небольшой водоворот в месте встречи двух человеческих масс, спешащих в противоположных направлениях. Несколько секунд суматохи, и дорога была свободна в обоих направлениях. И лишь Андрей истуканом замер на вверенном ему посту, до боли в руках сжимая карабин, не забывая ни на миг о возложенных на него обязанностях наблюдателя. И, хотя ему ужасно хотелось обернуться, и хоть одним глазком взглянуть на происходящее, он держался, до рези в глазах вглядываясь через расстрелянную дверь на улицу, опасаясь, что поднявшаяся в подъезде стрельба, привлечет внимание иных хищных тварей населяющих враждебный людям мир
И хотя глаза его были направлены в сторону, противоположную той, где случилась паника, он чувствовал, что она охватила не всех. Некоторых, она лишь подстегнула, направив на решительные действия.
Но, помощь Михаилу оказалась не нужна. Чудовищная тварь валялась в метре от парня, хрипя простреленной глоткой, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Покрытая роговыми наростами голова козавра безжизненно свесилась набок. Из глотки, вместо привычных людям громогласных воплей, доносился еле слышный, булькающий хрип, сопровождающийся кровавыми фонтанами из перебитой пулей шейной артерии. Глаза чудовища, некогда горевшие яростью и злобой, стремлением убивать все живое, что встретится на его пути, поблекли, затянувшись смертной поволокой.
Михаил стоял в паре шагов от поверженного чудовища, держа оружие наизготовку, готовый в любой момент пустить его в ход. Если неподвижность чудовища окажется обманчивой, и оно найдет в себе силы для броска. Но сил у монстра явно не осталось. Разрывные пули нанесли его голове и туловищу раны несовместимые с жизнью.
Предсмертная агония зверя длилась недолго. На помощь Михаилу спешили люди. И у них не было времени наблюдать за агонией твари, позволив ей самостоятельно испустить дух. На голову твари опустились приклады карабинов, превращая ее, развороченную пулями, в одно бесформенное, кровавое месиво. Давно стих предсмертный хрип, задернулись смертной пеленой глаза чудовища, а на его голову продолжали и продолжали опускаться приклады.
Люди впали во временное помешательство, продолжая наносить удары, которые давно были уже ни к чему. Мстя мерзкой твари за все то, что им пришлось пережить, и что предстоит вынести в будущем. И лишь когда люди выдохлись и остановились перевести дух, пришло просветление. Чудовище давно было безнадежно мертво. Его туша бездыханной грудой застыла на лестничном пролете, закрыв дорогу на верхние этажи.
Сразу же возник вопрос, что делать с тушей поверженного монстра? Оставить на месте, значит надолго осложнить свою и без того непростую жизнь. На дворе лето, пройдет несколько дней, и туша начнет разлагаться. Смрад и зловоние расползутся по подъезду, проникая в каждую щель, пору дома, впитываясь в дерево, кожу, камень, во все, чего коснется ядовитое дыхание смердящей твари. Не минует зловоние и подвального убежища, проникая повсюду, и не будет от него спасения. Зловоние будет день за днем давить на людей, вытесняя из пропитанного зловонием подвала на поверхность, где свежо и чисто, заманчиво зелено. Где светит солнце, и щебечут птицы, обещая человеку отдохновение от мирских забот. Вот только за манящей привлекательностью таится смерть, жестокая и беспощадная.
Оставлять чудовище в подъезде они не могли и по другой причине. Запах падали обязательно привлечет внимание чудовищных тварей населяющих этот мир. И если раньше они не отдавали особого предпочтения именно этому подъезду, теперь все изменится. Изрешеченная пулями дверь, вряд ли станет преградой для хищника, весом в несколько сот килограммов. Подъезд превратится в проходной двор для разнокалиберной хищной твари, что затруднит передвижение людей, сделав его попросту невозможным. Даже когда от туши козавра не останется и следа, а его обгрызенные кости растащат по всей округе хищные собратья, это не уменьшит числа опасных визитеров, что будут наведываться в подъезд по привычке, в надежде поживиться вновь
Отдавать подъезд, связующее звено подземной колонии с наземным миром на откуп хищным тварям, было нельзя. Иного выхода на поверхность не было, а надеяться на успешное окончание строительства подземного хода, слишком рискованно. Неизвестно, что случится дальше. Какая-нибудь мелочь, досадное недоразумение, и строительство придется прекратить, и что тогда?
Существовал вариант избавления от туши козавра, требующий определенных усилий и немного везения. Выволочь трехсоткилограммовое тело из подъезда, столкнуть с крыльца, и оставить на растерзание хищникам.
Но, и этот вариант был немногим лучше первого, при котором туша козавра оставалась на месте. На пирушку соберется хищная братия со всей округи. Никто не откажется от дармового угощения. Вся округа будет пировать, ссориться и драться над тушей, оглушая округу хриплыми голосами, что может привлечь хищников опаснее козавров. Того же хозяина, большого любителя дармовщинки, что без особого труда разгонит шумливую компанию.
Хозяина люди не боялись, и отнюдь не из-за его покладистости, и миролюбивого нрава. Хозяин был злобен и свиреп не менее прочих обитателей дикого мира, в который велением Облака оказались, вовлечены обломки человеческой цивилизации. Его габариты не позволяли монстру шариться по подъезду, чего не скажешь о тварях поменьше, вроде козавров. Они могли с испугу заскочить в подъезд, и укрыться там, спасаясь от опасности. А если представится случай, то и поохотиться. И то, что Михаил прикончил козавра, а не наоборот, лишь дело случая, и определенного везения.
Имелся и третий вариант, необычный, но нашедший самый горячий отклик в сердцах людей. Употребить мясо хищника в пищу. При всей необычности данного предложения, в нем имелось рациональное зерно. Рано, или поздно, но это обязательно должно случиться. Что бы не происходило в мире, людям необходимо есть, и желательно каждый день, и не по одному разу. Продукты, выделенные людям при дележке, подходили к концу, и нужно было решаться. И лучшего начала, трудно было себе представить.
Если не считать уродливой головы, внешне козавр напоминал милых сердцу буренок, а значит и психологическое привыкание людей, должно произойти гораздо быстрее, нежели к иной местной дичине. Чтобы голова хищника ни у кого не вызывала в душе неприятия, ее нужно выбросить, и тем самым снять вопрос, как несущественный.
